Разум»

 

— Что на этот раз – буднично спросил Эрик, когда выбил с ноги дверь, ведущую в личные покои главы ордена, и бросил на каменный пол тяжелый мешок со снаряжением. Глава ордена – румяный старичок – сначала удивился, но потом, хмыкнув, тихо рассмеялся.

— Проницательность – твое главное достоинство, брат Эрик, — ответил он, хорошенько просмеявшись, и, склонив голову, внимательно посмотрел на Эрика, который меланхолично вытирал кулак батистовым платком. – Как догадался

— Ваше лицо, магистр. Когда у вас есть для меня задание, то оно превращается в крысиную мордочку. Глазки жадно светятся, ротик жадно приоткрыт, дыхание слишком жадное и частое, — ответил Эрик и, насладившись вытянувшимся лицом магистра, отрывисто хохотнул. – Ой, ладно. Мне брат Арнольд еще во дворе сказал, что у вас для меня новое задание. Что на этот раз

— Вампиры, — коротко ответил старичок, и теперь уже он принялся наслаждаться удивлением на лице Эрика. Тот вздохнул, помотал головой и вперил в магистра усталый взгляд.

— Серьезно Вампиры Я, блядь, только что из поездки! Деревня волколаков, магистр. На секундочку. Грязь, дерьмо и всюду эти волосатые, блохастые…

— Знаю, знаю. Но остальные братья на заданиях, и я могу обратиться только к тебе, — виновато шмыгнул носом магистр. Эрик, нахмурившись, кивнул и старичок продолжил. – Случай как раз по твоей части.

— Ладно. И что там

— Село Конопляночка, в трех днях пути от нашего монастыря. Местные жалуются, что их село терроризируют вампиры. Ночами пьют кровь и жизнь из села высасывают.

— Ну да. Знакомые сказки, — кивнул Эрик, садясь на стул и закидывая ноги на стол. Магистр ехидно посмотрел на младшего брата, затем перевел взгляд на свежие комья грязи, которые заляпали пергамент на столе, и снова шмыгнул носом.

— Верно. Как раз по твоей части. А теперь убери-ка ноги с моего стола, пока не засрал грязью ценнейший пергамент мастера Антонио.

— Забылся, магистр. Просим прощения, — хмыкнул Эрик, но ноги не убрал. – Подробности будут

— Немного, — вздохнул старичок. – Село Конопляночка находится в особом очаге. Поэтому я не могу отправить молодых братьев на это задание. Мне нужен верный человек.

— Набор

— Стандартный. Колья, святая кислота, серебро, кресты. Выбирай сам, не мне тебя учить, — отмахнулся магистр.

— Когда выезжать

— К сожалению, прямо сейчас. После нашего разговора, разумеется, — поправился он. Эрик кивнул и хитро прищурился.

— Оплата

— Стандартная. Плюс то, что сможешь добыть у местных.

— Принято, магистр. Что-нибудь еще

— Нет, — буркнул старичок и, положив руку на плечо Эрика, тихо добавил. – Удачи. И надеюсь, что поездка будет продуктивной, в отличие от деревни волколаков.

— Надеюсь, — поскреб грязным ногтем не менее грязную бороду Эрик. Затем поднялся, поклонился магистру и, подхватив с пола мешок со снаряжением, вышел из покоев.

Весь путь до села Эрик провел в седле, спешиваясь лишь на ночь и в те моменты, когда его верной кобылке Анастейше требовался отдых. Обычно он разводил костер, ужинал печеными бобами и до отхода ко сну заполнял личный дневник. Но на третью ночь Эрик разводить костер не стал. Лишь завернулся в походный теплый плащ и, свернувшись калачиком, моментально уснул. Ну а утром, с первыми лучами холодного октябрьского солнца, въехал в село, которое терроризировали некие вампиры.

Эрик умело вел Анастейшу по узким улочкам и внимательно подмечал детали окружения, стараясь заранее найти следы вампиров. Однако село на первый взгляд было обычным селом. Небольшие, мазаные глиной домики. Покосившиеся заборы из поросших мхом досок. Трахающая гуся дворняга посреди дороги, вызвавшая у Эрика скупую усмешку. Срущий неподалеку от стога сена дед – чумазый, с огромными выпученными глазами и безумной улыбкой. Запахи хлеба, молока, пряных трав и костров. Типичное село, в которых Эрик частенько доводилось бывать. Маленькое и безлюдное.

Но стоило ему только въехать в ворота, как из домов сразу же высыпали жители. Чумазые, настороженные, похожие друг на друга, как близнецы. У Эрика мелькнула было мысль, что они действительно близнецы, но брат ордена мотнул головой и очистил разум. Но одна деталь все же резанула глаза бывалого охотника. В деревне не было детей. Только взрослые. Чумазые, настороженные взрослые. И ни одного ребенка. Ну еще собаки, трахающие гусей. И дед – серун.

— Мир земле вашей и домам вашим, — лениво буркнул Эрик, спешиваясь. Он поморщился, когда сапоги по щиколотку утонули в жидкой грязи, и хрустнул шеей от раздражения.

— Мир и тебе, путник, — осторожно ответил худой, словно могильный гуль, старик. – Я – староста села, значится.

— Ну а я, значится, брат Эрик из ордена Ratio, — сплюнул на землю Эрик и тут же добавил. – Магистр получил ваши жалобы и вот я здесь. Вампиры вас тревожат, так

— Так, сударь, так. Проклятые кровь сосут, взрослых умертвляют, детей похищают, — забормотал старик.

— Разберемся, старче. Есть у вас тут трактир или что-то подобное – зевнул Эрик. – Мне бы вина горячего.

— Пожалуйте, пожалуйте! – вперед вылез плешивый мужик, чья голова неуловимо напомнила Эрику мошонку старого Дитриха – полоумного садовника из монастыря. Дитрих любил стращать молодых братьев, выскакивая на них из-за углов и тряся обвислой плешивой мошонкой. Покуда юный брат Эрик не огулял брата Дитриха по голове бревном и не заставил бесов покинуть дурное тело на несколько часов. Поэтому Эрик поморщился и, демонстративно проигнорировав протянутую руку, направился в указанную сторону. К единственному крепкому дому на все село.

Только заняв место у камина и пригубив горячее вино, кислое, что постная моча, Эрик достал из мешка походный дневник, серебряную чернильницу и диковинное приспособление, похожее на писчее перо, только металлическое. Он набрал чернил, перевернул страницу и, хмыкнув, осмотрел с два десятка настороженных глаз, смотрящих на него.

— Ну, вещайте, — благодушно разрешил он. – Только по очереди, не перебивая друг друга. Давно вас вампиры терзают

— Давно, сударь, — ответил староста, выходя вперед. – Ночами, проклятые, промышляют…

— Когда последний раз промышляли

— Да, вчера! – перебил старосту трактирщик с плешивой головой. — Я тому свидетель.

— И что вы видели, уважаемый

— Видел Не… слышал, сударь. Все слышал. Сплю я, значится, и слышу, как за стенкой, значится, вомпер кровь моей жены – доброй Пагасьи – сосет. Жадно сосет, ажно давится и кашляет. А Пагасья, значится, стонет! Слабо так, болезненно стонет. А вомпер потом как хэркать начнет, словно подавился чем! Волосы-то у Пагасьи буйные, крепкие, черные. Не иначе один в горло проклятому попал, да задыхаться заставил.

— Вон как… — хмыкнул Эрик, стараясь сохранять невозмутимость. – Ну и Дальше-то что

— Осенил я себя крестом, схватил кол, значится, и в комнату к ней на подмогу бросился. Да пока бежал, упал дважды. Силы-то не те уже, сударь. Сбежал кровопиец… Вбегаю я в комнату, а Пагасья моя на кровати лежит. Бледная, мокрая и напуганная. Так говорю, жинка

— Все так! – ответила блядоватого вида дородная баба. Эрик метнул в её сторону внимательный взгляд, отметил крепость форм и еле заметно улыбнулся. – Насосался он моей крови и сбежал, как крик Онфима услыхал. Вон, сударь, аж синяк оставил.

— Вижу, — кивнул Эрик, когда баба оголила шею и показала ему потемневшую гематому. – Сильно вас вампир-то покусал, хозяйка. Вся шея вон в гематомах.

— Ох, правду говорите, сударь. Всю жизнь из меня, поганец, выпил, — она снова покраснела, но Эрик, записав информацию в дневник, тактично кашлянул.

— Мою жинку тоже вомпер тот сосал, — пробасил толстый мужчина, чьи щеки были белыми от муки. – Только я аспида этого ебаного дрыном по спине огулял, когда он взгромоздился на неё ночью и меж ног силу её пил. И знаете, что, сударь

— Что – вздохнул Эрик.

— Вомпер тот заголосил и затрясся! А голос-то знакомый!

— Да ладно! – подначил мельник Эрик. – И чей же голос был

— Дык, Олешки-дурачка! – рявкнул тот и указал дрожащими пухлыми пальчиками на замершего в уголке могучего детину, который с упоением ковырялся в носу и с тихим смешком пожирал свои же козявки. Эрик уважительно поджал губы, заметив, как выпирают штаны дурачка, а потом, переведя взгляд на мельникову жену, усмехнулся, увидев, как та покраснела.

— Значит, Олешка ваш и есть вампир – устало буркнул Эрик, но селяне почему-то замотали головами.

 

— Нет же, сударь. Какой из Олешки вомпер-то Он безобидный. Ветры из жоп пускает, козы свои жрет. Дурак, одним словом. Ясно же, что вомпер Олешкин голос забрал, дабы виноватым его выставить, — загалдел народ. Эрик внес информацию в дневник, сделал еще один глоток вина и посмотрел на старосту.

— Вампир только на женщин нападает

— Мужам благородным тоже досталось, — осенил себя крестом староста и повернулся к смазливому юноше, пусть и слегка чумазому. Влажные телячьи губки юноши дрогнули, когда Эрик на него посмотрел, а большие коровьи глаза моментально увлажнились.

— Так и есть, сударь, — подтвердил он. – Дня три тому назад это было. Я сено, значится, в сарае кидал вечером. Солнце-то уже село. Работаю я, никому не мешаю, а тут аспид энтот сзади на меня как набросится! Как в горло вопьется губами своими греховными. Тогда ноги у меня и подкосились, но руки-то сильны. Перехватил я вилы и как ударю вомпера-то. Взвизгнул тот и рухнул на пол в корчах.

— А ты что Добил его – вздохнул Эрик.

— Нет, сударь. Испугался я. Вилы бросил и за подмогой кинулся, а когда вернулись мы, то вомпера и след простыл. Улетел он в Геенну свою.

— Вон как, — кивнул Эрик, пробегая взглядом по селянам. Он криво улыбнулся, увидев чумазую женщину, левый глаз которой заплыл и своим видом походил на вареник, который зачем-то изнасиловал Олешка-дурачок. – Какие же, однако, тут у вас ужасы творятся. А дети что Вы сказали, что дети пропадают.

— Так и есть, сударь. Вомпер им головы магией своей задуривает, а потом к себе уводит сладкой песней, — ответила женщина с подбитым глазом, недобро посматривая на смазливого юношу.

— Дети-то у нас раньше славные были, а как вомпер появился, чудить начали, — угрюмо ответил староста.

— Ну-ка поподробнее, уважаемые, — прищурился Эрик. – Как чудили

— Сначала Свеська. Ну, сирота местный. Раньше как – сидит на жопе в грязи, да черкает что-то палочкой. А тут раз! И мельника нарисовал на бумаге. Как живого. И гордый такой! Смеется!

— Худо мне в тот день было. Съел я банку варенья, да каравай, а тут живот как вспучился! – затряс щеками мельник. – Не иначе Свеська и вомпер тот порчу навели.

— Во, во, сударь, — кивнула мельникова жена. – До сих пор нельзя в яму наведаться. Смрад там нечистый витает и мозг убивает.

— Да, вижу, — пробормотал себе под нос Эрик, делая еще один глоток. – Кто еще чудил

— Да все они чудили, сударь, — мотнул головой староста. – Марьяша – дочка Вифанова – механизмы какие-то мастерила и в сарае пропадала. Ей мужа искать и дитя рожать пора, а она строит что-то. Ночами там сверкает все, бахает. Ромка колдовством огни разводит. Пальцами щелкает и огонь у него меж пальцев фыркает. Вомперова работа, сударь. Мы их чесноком лечить пытались, а они разом все пропали.

— Чесноком – удивился Эрик, отрываясь от дневника. – Это как

— Ясно же как, — фыркнула Пагасья, смотря на Эрика, как на дурака. – Сок чеснока и сок перца выдави, соком этим щеки изнутри и язык натри, да пить не давай, покуда бесы тело не покинут.

— Понятно, — снова вздохнул Эрик, почесывая вспотевший лоб.

— Так, что нам делать-то, сударь Как вомпера убить, дабы он порчи свои тут не наводил и кровь нашу не сосал – спросил староста. – Вы ж ученый муж, из ордена, значится. Значит, знаете, как это паскудство убрать.

— Вампира колом можно убить! С дерева, на коем Иуда проклятая повесилась! – воздел толстый палец к потолку мельник. – У вас, сударь, колы такие есть

— Есть, — кивнул Эрик, вытаскивая из мешка два осиновых кола. Но не успел он охнуть, как колы буквально вырвали у него из рук, заставив брата Эрика злобно скрежетнуть зубами. – А ну вернули, блядь!

— Не ругайтесь, сударь, — виновато хмыкнул староста. – Люди защиты хотят.

— А толку – спросил Эрик. – Укушенный вампиром тоже становится вампиром.

После этих слов в трактире повисла напряженная тишина. Люди, негромко переговаривались и подозрительно смотрели на соседей. Эрик, выгнув бровь, кашлянул, привлекая внимание, и тут же свалился со стула, когда трактирщик, резко взмахнув рукой, вбил кол в грудь своей жене Пагасье. Та, с выражением невероятного изумления, харкнула кровью, забрызгав побелевшую рожу трактирщика, и рухнула на пол.

— О, проклятая… — загалдели люди, обступая тело Пагасьи. – Сдохла, кажись И душа её черная от тела отделилась!

— Сдохла! – твердо ответил трактирщик, сжимая в руках кол. – А раз сдохла, то сама и была вомпером. Вомперы от Иудиного дерева разом дохнут.

— Не надо! – хрипло проворчала жена мельника, но тот, тяжело вздохнув, тоже вбил ей кол в грудь. А когда ошарашенная толстуха упала, осенил её крестом.

— И эта, значится, блядина вомперская – с жалостью произнес он. – Сразу сдохла! Вот что древо святое творит!

— Давайте и Микитку ебнем! – закричал возбужденный трактирщик, наступая на смазливого юношу. – Его вомпер в губы-то сосал.

— А можа и в сраку пользовал! – мстительно проворчала женщина с подбитым глазом.

— Люди! Ну что же вы… — юноша не договорил, потому что ему в грудь вонзилось сразу два кола. Один от трактирщика и второй от мельника. Одуревшие от крови люди алчно рассмеялись, а Эрик, выглянув из-за перевернутого стула, увидел, что каждый из селян обильно покрыт чужой кровью.

— Чуете, люди Чуете Как скверна уходит – пролаял староста и тут же хрипло каркнул, когда ему в спину вонзился кол. Старик рухнул на пол, промычав напоследок. – Шо вы творите, бляди дурные!

— О, проклятый… — загалдели «бляди дурные». – На кого кровь вомперова попала, тоже вомпером становится!

Эрик лишь покачал головой и спрятался за стул, когда в трактире началась вселенская бойня.

И бойня закончилась ровно через минуту. Эрик, отряхнувшись, поднялся с пола и осмотрел залитый кровью пол и груду тел в центре трактира. Затем, мотнув головой, еле слышно пробормотал древнее монастырское ругательство себе под нос и, подойдя к трупам мельника и трактирщика, выдернул у тех из груди свои колья.

— Вот ведь долбоебы, — буркнул он и, повысив голос, добавил. – Эй, ребятня! Я знаю, что вы под полом прячетесь. Выползайте! Никто вас не тронет, обещаю!

— А я их жен ибал… — пробормотал Олешка-дурачок, стоя во все том же углу и меланхолично взирая на гору трупов. – Ы!

— Знаю, дылда, знаю, — усмехнулся Эрик, вновь усаживаясь на стул. Он широко улыбнулся, когда рядом с ногой дурачка приподнялась крышка люка и на Эрика уставилась пара голубых глаз. – Вылезайте, вылезайте. Вам нечего бояться.

— Откуда вы узнали, дяденька, что мы под полом прячемся – осторожно спросила высокая девочка, первой вылезшая из подвала.

— Проницательность, дитя мое, — усмехнулся Эрик и удовлетворенно кивнул, когда из подвала выбрался последний, десятый по счету ребенок – чумазый мальчик, сжимающий в руках стопку пергаментов.

— Они… — девочка поморщилась, осматривая место побоища.

— Ага, — подтвердил Эрик. – Сами себя поубивали.

— Но почему, дяденька

— Потому что им проще поверить в «вомперов», чем в то, что они видят и слышат, — хмыкнул он.

— Мы тоже ничего не делали, а они нас этим соком гадким пичкали, — проворчал зеленоглазый мальчик. – А Свеську вообще запороть на площади хотели. За рисунки его. Чего им рисунки-то сделали

— Нельзя недооценивать дремучих долбоебов, дети мои, — важно произнес Эрик. – Вот мой орден и пытается искоренить дремучее невежество.

— Кроваво как-то, дяденька

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *