Истории из жизни реальных людей
1.
Пока что все нормально. Дыхание в норме. Физика в норме. Да, это немного сложнее, чем я предполагал, но в целом ничего критического. Он прощупывает меня, я прощупываю его. Интересно, чем закончится это прощупывание. Раз-два-три. Вперед.
2.
Мой глаз немного отек, но ничего – мне приложили что-то холодное, и, кажется, я как новенький. Когда я рос на улицах Багдада, никаких холодных вещей к глазам не прикладывали. Мы могли разбивать друг другу лица до кровавой юшки – даром что нам было по семь лет. Отец всегда учил меня стоять за себя. Он говорил, что придет время — и Родине может понадобиться моя сила. Немного забегая вперед, скажу, что этого не случилось. Но, тем не менее, уроки уличной драки помогли мне здесь… Что Гонг
3.
Он значительно наседает. Дыхание пока в порядке, но он явно ускоряет темп. Почему мне так сложно сосредоточиться и явить спортивную злость. Может быть, потому, что этот белый парень так похож на хороших белых парней. Но ведь были в моей жизни и другие…
Когда белый янки со своим цветастым флагом пришел к нам домой, нас, как скот, погрузили в эшелоны и везли далеко-далеко. Я почти ничего не помню, кроме того, что воздух был жарок и сперт, а солнечный свет просачивался лишь сквозь небольшие проемы в вагонах. Многие вокруг обделывались, а потому, кроме спертости в воздухе, значительно пованивало мочой и калом.
Потом, когда состав остановился, мы думали, что нас уничтожат, но нет. Нас отправили в белые помещения, где присутствовали такие же белые люди – почти те же, что пришли с оружием к нам домой. Но эти были другие. Они обмывали нам раны, как могли успокаивали, не зная нашего языка, и волновались, чтобы мы полноценно высыпались. Тогда меня не нужно было много об этом просить – я уснул через десять минут после того, как меня положили и осмотрели.
4.
Я несколько раз здорово атаковал, проверив на прочность его печень. Я увидел, что его это заставило корчиться от боли. На самом деле я никогда не любил бить людей. Просто так иногда происходит в большом мире – тебя бьют и ты бьешь. Все просто. Ничего личного.
5.
Мир вокруг меня пошатнулся. До сих пор не могу прийти в себя, голова продолжает кружиться. Он хорошо въехал мне по челюсти. Нужно скорее сосредоточиться. В зале сидит моя жена – интересно, видит ли она, что ее мужу сейчас хреново. Ну же, усилие, еще одно, еще.
6.
Небольшая передышка. Мы оба решили взять некоторый перерыв в активности. Дальше будет сложнее.
Когда мы проходили осмотр в аэропорту – как это унизительно – они заставили меня пройти три раза и бесцеремонно и нагло лапали меня со всех сторон. Несмотря на то, что у нас на руках были все документы на бой, они, слыша арабскую речь, из демократов превращались в самых настоящих нацистов.
7.
Я начинаю видеть в нем врага. Моя мать была изнасилована янки. Таким же янки, как этот. Я знаю, что нельзя судить людей по национальности, но война есть война.
8.
Один за одним они бежали с автоматами и падали штабелями, как колосья. «Аллаху Акбар» – единственное, что звучало сквозь оружейную череду, когда песок вздымался вверх, ослепляя так, что невозможно было увидеть, что творится в метре от тебя.
Они никогда не поймут нас, а мы никогда не поймем их. Наш джихад – это больше, чем жизнь. Их война – это деньги.
Вставай, нужно встать.
9.
Я положил его в нокдаун. Впервые на моем лице появилась улыбка. Зулия, моя жена. Я помню, когда я получил контракт на бой и мы приехали в Дубай, мы были поражены. Мы увидели совсем другой исламский мир. Такое впечатление, что все это сделали белые и этот мир принадлежал белым. Но нет, он принадлежал арабам.
10.
Теперь я сам в нокдауне. Он меняет тактику. Начинает все чаще выбрасывать джеб, из-за чего мне все тяжелее уследить за его движениями. Кажется, моя бровь рассечена так, что кровь заливает глаз. Моя команда не может остановить кровотечение. Говорят, что мне придется боксировать, видя одним глазом. Я вижу, как белые люди разрывают зеленое сукно с полумесяцем. Еще одно. Еще. То, что для нас имеет печать времени и истории, для них всего лишь кусок земли. Мне становится тяжелее дышать. Сердце колотится, как сумасшедшее. Глаз все больше заливает кровью. Судья подходит ко мне, спрашивая, могу ли я продолжать бой. «Да!» — отвечаю я.
11.
Это финал. Нужно добавить. В глазах и голове плывет. Я не вижу ничего вокруг, кроме светящихся огоньков. Где-то издалека я слышу голос с минарета – мой народ идет на молитву. Еще чуть-чуть. Еще один шаг, еще одно движение. Умереть или идти вперед. Перед моим лицом встает образ Мухаммеда. Я читаю молитву. Теперь все хорошо. Тепло и спокойно. Раз-два-три. Пора.