Сиротка

Солнце пряталось за туманами. Не хотелось солнцу показывать людям своё ясное лицо.

Проснулись птицы. Встрепенулась ворона, открыла единственный мутный глаз. И закричала по-вороньи, рассекая криками бледную сырую тишину:
— Жрать! Жрать!
— Так добудь! — ответил в низине перепел.

Полетела ворона над рощей. Искала ворона, чем поживиться, и, почуяв добычу, полетела к избам.

Проснулась широкая серая река. Разбудил её утренний звон. Потекла река, змеясь — мимо звонницы, мимо холмов – степью, полем.

Опрокинула река рыбацкую лодочку, отвязала и унесла с собой, словно ребёнок чужую игрушку. На порогах разлетелась та лодочка в щепки. Разгневалась река, стала бросаться на берег. Залила птичьи гнёзда, утопила неосторожного телёнка, что подошёл слишком близко к воде.

Заревела корова. У коровы были мягкие губы, почти человеческие. Ревела и ревела корова, словно баба по сыну убивалась.

Проснулся сом-великан. Нечего ему есть было: люди рыбу переловили, уток перестреляли. Совсем обобрали широкую реку. Плеснул сом хвостищем — только круги разошлись по воде.

Проснулась лисица в своём логове: чутким был её сон с голодухи. Решила лисица забраться в курятник, унести жирную курицу.

Куры проснулись, переполошились, закудахтали. Такой гвалт подняли, что ещё немного — и мёртвого бы разбудили.
Не сумели куры разбудить хозяина с хозяйкой. Сытно лиса пообедала.

Проснулась девочка в пустой избе, свесила с полатей босые ножонки. Хлопнула дверь от ветра, заскрипели половицы, отвыкшие от человеческих шагов.

— Где вы все — прокричала девочка, слизывая слёзы с верхней губы.
— Поди поищи! — из низины отозвался перепел.
— И пойду! — девочка вытерла глаза кулаком и вышла из избы — в одной рубашке, по пояс голышом. — И найду!
С пашен потянуло холодом. На берёзовых ветках сыто каркнула ворона.

* * *
Мальчик не проснулся. Мать тряхнула ребёнка посильнее, а потом отодвинула худой рукой серый от пыли палас.
— Всё, — подумала мать.
И пошла куда-то.

Зашумела, проснувшись, роща. Уронила красавица-ива в траву пушистые серёжки. Стала их искать — не нашла. Мимо скользнула тихая тень.
— Что ты тут ходишь — рассердилась ива. -Затопчешь ведь!
Ничего не ответила тень. Несла она на руках маленький холодный свёрток.

Проснулся крот. Ничего не видели его послеповатые глаза. Почуял крот глухие удары о землю и зарылся глубже.

Проснулся высокий каштан, шаги услышал.
— Кто там шастает — зашумел.

Опустил каштан свои ветки и увидел, что стоит под ними девочка и качается как былинка — вот-вот упадёт. Заскрипел каштан:
— Ложись, дитятко, на теплую землю, спи — не просыпайся. Дымка тебя спеленает, а река тебя укачает.

Вышла к каштану женщина, похожая на тень. Увидела она девочку и поднесла руки к глазам, чтобы лучше рассмотреть.

Глаза у женщины той были узкие и раскосые, а у девочки — зелёные, большие. Но обе они родились в этом краю, обе смотрели на ту же реку и обеих в это утро обошла стороною смерть.
— Как тебя звать — спросила женщина.
— Уля.
— Моего Ульмас звали. Пойдём.
И ушли они, словно растаяли в дымке.

Быстро день пролетел. Пароход прошёл по реке, рыбу распугал. Баба к воде вышла, стала бельё стирать. Заяц пробежал. Щепка на воду упала.
А больше за день ничего не случилось.

Устала река нести свои воды к морю. Решила река отдохнуть. Постелила туман, взбила дождевые облака, как перины. И покатила волны — широко, спокойно.

— Доброй ночи, реченька! — сказал каштан.
— Доброй ночи, каштан-богатырь!
— Спите, спите, — сердито отозвалась ива, что так и не нашла своих серёжек.

Ушло солнце восвояси, прячась за туманом. Так и не стало солнце людям показываться.

Наступила ночь.

Источник