Я дома

Я думал, эта война никогда не закончится. Было непривычно ехать в поезде в обратную сторону. Никто не пил. Вагоны окутала тишина, лишь во время остановок ребята оживали, провожая громкими подбадривающими фразами товарищей, возвращающихся домой. Как только состав трогался в путь, все снова погружались в раздумья. На глаза наворачивались слёзы, кто-то их смахивал, а кто-то позволял им течь по щекам и капать на форму. Никто не знал что ждёт впереди, и это незнание вселяло страх: пережила ли эту войну родня, дождалась ли любимая, не сбежала ли к другому жена, помнят ли друзья, живы ли дети, цела ли земля… Да и как там сейчас, на гражданке
Пришла моя очередь. Взяв заплечный мешок в руки, понёс свои скромные пожитки к выходу. Ребята поддерживали и шутили, каждый похлопал по плечу. Поезд замедлил ход, но не остановился. Я спрыгнул на перрон и помахал им на прощанье. Старался улыбаться, хотя в груди было непривычное ощущение – как будто наполнено чем-то давящим и одновременно пусто… тоска, одним словом.
Я спрыгнул с перрона на тропку и знакомым маршрутом направился в деревню.
Раннее утро ещё не подняло петухов с насестов. Шаг за шагом приближаюсь к своему жилью. Каждый дом и закоулок знаком с детства, каждая собака и кошка, каждый житель и каждое деревце. Интересно, за годы войны, много ли народу съехало с деревни и много ли померло Сам себя озадачил. Размышляя, не заметил, как пришёл к своему порогу. Внутри заревел ребёнок. Мой сынишка. Протянул ладонь к дверной ручке и замер. А что, если голубушка моя с другим живёт Мотнув головою, отбросил глупые мысли, выдохнул и потянул дверь на себя. Странно, калитка и дверь были открыты, на жилом-то участке. Бесшумно поднялся по ступенькам и зашёл внутрь. Любимая расхаживала по горнице, раскачивая сынишку на руках. Кобыленок такой, а всё на мамке висит. До войны хотел расширить дом, даже пристройка осталась… не успел. Жена окликнула матушку. Мои женщины смотрели не веря своим глазам, и спустя несколько секунд подбежали чтобы обнять и зацеловать. Моему счастью не было предела и, наконец, на душе стало уютно и тепло.
Они шустро накрыли на стол, пока я нянчился с дитём. К моему удивлению, он меня узнал. Когда я уходил, пацан только на свет появился, хотя все фотографии сгорели в старом доме.
Приготовления были закончены и мы сели за стол. До обеда они рассказывали, как жили без меня, что творилось здесь. Ближе к вечеру у нас собралась почти вся деревня, точнее, та часть, что осталась, ведь я оказался единственным кто вернулся. Рассказывал им лишь смешные случаи, которые сам и придумал – ведь на войне не до смеха было, да и ни к чему бабам моим знать об этом кошмаре, да и детишкам, а с мужиками потом переговорю.
Вот и ночь наступила. Казалось, кругом разлилась какая-то нега. Всё мирно и хорошо, не стреляют и не бомбят. Пока жена с сыном спали, любовался ими, завтра на мамку буду смотреть. Ближе к утру обнял их и уснул.

– Что это с внучком Вон какой ор поднял.
Пожилая женщина спешно вошла в горницу, попутно накидывая себе на плечи шерстяной платок. Она подошла к молодой матери и переняла мальчугана к себе на руки, вглядываясь в детские заплаканные глаза.
– Не спит, маменька. Тревожит что-то.
– Или кто-то.
– Типун вам на язык. Зачем пугаете
Ребенок всхлипнул и посмотрел в сторону входной двери, женщина последовала его примеру и от увиденного тяжело охнула, но тут же совладала с собою, мягко улыбаясь внуку прижала его к своей груди, ласково поглаживая ему голову и спину.
– Эх, дочка, молода ты ещё совсем, мало видишь, мало сердце своё слушаешь, надеждами тешишься. Вот и всё – война кончилась.
– Кончилась Неужели Так значит теперь…
– Теперь только мёртвым домой дорога гладкая. Засыпай внучок, батька не обидит. Батька домой вернулся.

Зуэн

Другие работы автора:

Источник