Истории из жизни реальных людей
В 90-х я был музыкальным журналистом. Наш шоу-бизнес только разворачивался, был он диковатый, разнузданный, полубандитский, но тем увлекательней.
Первый наш «фирменный» клип «Посмотри в глаза», снятый никому еще не известным сыном Бондарчука, советского мэтра. Первые воротилы шоу-биза – Борис Зосимов, Юрий Айзеншпис и Лисовский со своей дискотекой в «Олимпийском», где иногда даже стреляли. «Мальчишник», наши первые отвязные рэперы, которые на сцене выделывали чорт знает что. Первая звезда клубов по имени Лика МС, позже сменившая кликуху на Стар. (Она на фотке, если кто вдруг забыл.) Ну и смешные ухватки Богдана Титомира, «делай как я», первого нашего хрен знает кого, хотя сам он себя называл просто «секс-символ».
Тогда возникли Меладзе, Агутин, Лагутенко, Буланова, Иванушки – что уж там – Интернейшнл. (Поздравляю, кстати, их солиста Кирилла, стал дедом буквально на днях.)
И я мог легко позвонить артисту домой, быстро договориться об интервью. Причем, был тогда я тем еще раздолбаем, мог опоздать. Дмитрий Маликов однажды ждал меня в студии минут сорок. Когда я ввалился, он тактично заметил: «Вообще мне уже надо идти…» Но остался и любезно со мной говорил.
Нет, очень веселое и буйное время. Мои интеллигентные друзья меня укоряли: «Ну что же ты занимаешься всей этой гадостью». Я отвечал им, что тут как раз самая жизнь и движуха, а вот чем они занимаются в своей какой-нибудь филологии – это тоска.
Кстати, о филологии. Именно от Титомира я впервые услышал слово «фейк» – которое теперь стало практически русским. Я делал с ним интервью чуть ли не ночью, явился в какой-то полузаброшенное здание в Трехпрудном переулке, у него было там нечто вроде резиденции. Полумрак, кожаные диваны, огромный экран, колонки, из них доносился тяжелый бум-бум. (Теперь на этом месте элитный дом, с охраной и надменной прислугой.)
Титомир оказался приветлив. Мы сидели на кожаном диване, говорили о будущем, девушках, политике. Эх, и где он теперь, наш секс-символ
Однажды позвали меня на «Авторское телевидение» (было такое), в программу, где сидит много умных людей и часа два обсуждает какую-то тему. Тогда как раз обсуждали вот эту всю нашу музыку. Ну и та же шарманка, только с запахом валидола и «Красной Москвы»: вот раньше-то было, какие песни, какие музыканты, сколько души и таланта, а нынче – ужас, кошмар, всё погибло.
Тогда я попытался робко вякнуть: ну как же, смотрите, Агутин или Меладзе – отличная музыка и голоса, но строгие деятели просто засмеялись в ответ. Было ясно, что это жалкие босоногие кривляки, скоро все их забудут. Ну так и случилось, как все мы теперь понимаем.
…Потом мне надоело быть музжурналистом, наступала эпоха стабильности, звезды становились всё недоступнее, обложили себя менеджерами, секьюрами и пресс-атташе. Угар закончился, начался тупо шоу-биз, индустрия, райдеры, контракты и бухгалтерия. Что, конечно, нормально, но скушно. И хватит, решил я. «Я забуду тебя, я не буду рыдать».
Однако теперь то дурацкое время мне очень приятно иногда вспоминать. Будто даже то был не я, а смотрел веселое кино с безумными героями, всё мелькает, всё сверкает, бьются рюмки с текилой, извиваются девчонки в кислотных лосинах и разлетаются серебряные компакты.
Но это был я. Стоял за кулисами и ждал, пока с клубной сцены выйдет потный артист, тут я суну ему диктофон: «Можно пару вопросов». Он усмехнется: «Конечно! А бухнуть сначала не хочешь»
Алексей БЕЛЯКОВ