Истории из жизни реальных людей
Когда Валера проходил мимо лавочки возле своего подъезда, на которой до поздней ночи сидели вездесущие бабушки, он неизменно подкидывал им новые темы для разговоров. Забывались любимые сериалы, политика, пенсии и даже Анжелка – размалеванная дешевой косметикой девица, моментально обзаводилась сияющим нимбом. А все потому, что по версии бабушек-соседок Валера стоял на несколько ступеней ниже Анжелки, к которой и в три утра не иссякал поток женихов, оглашавших ночной двор пронзительной руганью. Да и вообще, Валерке, по их старушечьему мнению, прямая дорога была в ад.
— Здрасьте! – приветливо махал рукой бабушкам Валера, выходя утром из подъезда и бодро топая в сторону остановки. Бабушки поджимали морщинистые губки, провожали паренька презрительными взглядами и, стоило его долговязой фигурке скрыться за углом дома, начинали обсуждение.
— Синий весь. Страшнючий, — с миной знатока начинала баба Лера, сидящая, как и подобает главной заводиле старушечьего отряда, в центре лавочки.
— Как убивец, — поддакивала её верная подруга, баба Лена. – Антон с третьего подъезда, когда из тюрьмы вернулся. Один в один.
— Дак он же не сидел в тюрьме-то – хмурилась баба Зина.
— Антон
— Валерка. Сначала с родителями тут жил, потом уехал куда-то и с девушкой вернулся, — при слове «девушка» бабушки-соседки посветлели лицами, некоторые даже улыбнулись. Алину, жену Валеры, они любили. Вежливая, улыбчивая, добрая, чистенькая. Все, как надо. Не то, что Валерка.
— Да. Как вернулся, так и стал разрисовываться, как нехристь, — сплюнула баба Лера. Баба Лена согласно кивнула и поджала губки. Тема неоднократно мусолилась на лавочке, стоило Валерке появиться в поле зрения соседок. – А таким мальчиком хорошим был.
— Ты ж его за ухо оттаскала, когда решила, что он лампочки в подъезде бьет, — усмехнулась баба Зина. – А потом оказалось, что не Валерка это, а Мишка со второго подъезда.
— Ох, да… — при имени «Мишка» все соседки синхронно перекрестились и поежились. Мишка до сих пор изводил и дом, и весь двор своими дикими выходками. Но и он стоял на лестницу выше, чем Валерка. Однако баба Лера тут же повысила голос и тоном, не терпящим возражений, добавила: — Раньше был хорошим мальчиком. А сейчас… ужас.
— Ужас, ужас, — качала головой баба Лена. – И как Алинка его терпит
— Как, как… Каком кверху, — усмехнулась баба Зина. – Приворожил, наверное.
— Вот смеешься ты, старая, а такое бывает на самом деле, — нахмурилась баба Лера. – Помните Наташку с третьего подъезда Та еще курва, а какого мужчинку себе нашла…
Вечером, когда уставший Валера возвращался домой, бабушки-соседки ждали этого мига, как ночной прохлады в лютую жару. Все темы были обсосаны, мужики Анжелки пересчитаны, а власть обругана до хрипоты.
Возвращаясь, Валерка просто кивал соседкам, улыбался и заходил в подъезд. Бабушки выжидали минуту ради приличия и снова начинали полоскать отложенную с утра тему.
— Алинка вон его молодец, — кивала баба Лера, делая глоток теплой воды из пластиковой бутылочки. – Рисует так, что диву даешься. По заграницам катается, со знаменитостями фотографируется. Даже в газете её печатали.
— Печатали, — кивала баба Лена. Фото в газете обладало большей значимостью, чем упоминание в новостях, на местном телеканале. – А Валерка-то обалдуй.
— Обалдуй. С машинами возится, весь в масле, копейки зарабатывает, — добавила баба Лера, которая, казалось, знает всё о финансовой жизни своих соседей. – Из института его вышибли Вышибли. На работу не брали Не брали. Пока Димка, друг его, энтот, как его… автосервис не открыл и его туда не взял. И чего Алинка нашла в нем
— Любовь это, — тихо вставила баба Зина. – Вот и все.
— Какая любовь, старая – рассмеялась баба Лера. – Анжелка вон мужиков каких водит На дорогих машинах, с цепями во! – она показала большой палец, дабы нагляднее продемонстрировать толщину цепей. А этот… синючий, страшнючий, пешком на работу ездит.
— А может нравится ему это – не сдавалась баба Зина, которая Валерку любила. Да и в детстве частенько его конфетами угощала, за что остальные бабушки-соседки частенько ей бойкот устраивали.
— Что Картинками кожу себе портить Или пешком на работу в жару и мороз ходить
— И то, и это.
— Глупая ты, Зинка, — вновь поджала губы баба Лера. – Нет тут никакой любви. Так… смехота одна. Ладно уж руки себе разрисовал… Чего Алинку свою не попросил Та рисует так, что любо-дорого смотреть. Не то, что его маляки страшные и непонятные. Буквы какие-то, рожицы кривые. Тьфу, срам!
— Вот увидите, потерпит Алинка годик и уйдет к другому. Зачем ей такой, как Валерка, — кивнула баба Лена.
— Увидим, увидим, — буркнула баба Зина, поднимаясь с лавочки. Через двадцать минут начинался сериал «Либидо тропикана» и каждая бабушка старалась успеть вовремя. Надо же еще чай заварить, усесться, да телевизор включить…
Тихо стало перед подъездом, когда лавочка опустела. Бабушки-соседки, расходясь по домам, никогда не смотрели наверх. А там, на балконе, на третьем этаже тихо и с загадочной улыбкой курил Валера, смотря, как исчезают в подъезде кряхтящие соседки.
Он хмыкнул, затушил окурок в пепельнице и вернулся в комнату, прикрыв балконную дверь. Валера подошел к дивану, на котором, копаясь в планшете, сидела Алина, присел рядом и обнял жену, уткнувшись носом ей в плечо.
— Опять тебя полоскали – спросила девушка, убирая планшет в сторону. Валерка кивнул и улыбнулся. – Ничего, милый. Еще пару заказов и купим квартиру, как хотели.
— Да я не против. Их сплетни мне не мешают, — рассмеялся Валера. Он вздохнул, прикоснулся пальцем к татуировкам на левой руке и, еще раз улыбнувшись, поцеловал жену в щеку. – И ты не заморачивайся.
— Когда ты мне дашь их поправить – кивнула она на татуировки, на что Валера шутливо отпрянул в сторону и вытаращил глаза. – Валера!
— Да шучу я, шучу. Но править не дам.
— Почему Смотри, какие они кривые. Ты же знаешь, что я сейчас гораздо лучше могу сделать, — надула губы Алина. Она еще раз посмотрела на татуировки – бледные и неровные, после чего повернулась к мужу. – Чего ты боишься Сделаю их красивыми. Да и люди на тебя пялиться перестанут.
— Плевать мне на мнение других… Для меня они самые красивые. Знаешь, почему
— Потому что первые – улыбнулась девушка. Валерка кивнул и добавил:
— Потому что первые, сделанные тобой.
— Да… — хмыкнула она. – Я помню, что ты тогда сказал. «Тебе нужна искусственная кожа для практики». А потом снял футболку и сел передо мной, после чего сказал – «Твори».
— И я ни капли не жалею, солнце мое, — кивнул Валерка, обнимая жену. – Сейчас к тебе очереди на несколько месяцев вперед, а люди готовы любые деньги заплатить, чтобы ты их кожу украсила. Но эти… — он ласково пробежался рукой по бледному Стичу из диснеевского мультфильма, потом по мордочке кошки на предплечье и наконец по крохотному джойстику от NES на запястье. Джойстик был бледным и неровным, но Валера, как и Алина знали чуть больше. Джойстик был первой татуировкой, которую дрожащая и нервничающая Алина сделала далеким вечером своему мужу. – Эти были первыми. Пусть ими и остаются.
— У меня странное ощущение, когда я их разглядываю, — тихо ответила ему Алина.
— Я знаю. Ты умиляешься, — Валера рассмеялся, когда жена подняла на него удивленные глаза. – Чего
— Откуда ты знаешь
— Ну… У меня такие же ощущения, когда я вновь достаю коробку со своими детскими рисунками. Всегда важно помнить, с чего все началось.
— Ага. С того, что ты согласился быть «искусственной кожей», — улыбнулась Алина, прижимаясь к мужу.
— И оно того стоило, — кивнул Валера, листая на планшете портфолио Алины, в котором было невероятно много прекрасных работ, но самой первой шел тот самый корявенький джойстик от NES.
Шульц