Заусенец

От асфальта в этом месте почему-то пахло кошачьими испражнениями. Он сидел сверху и со всей дури давил коленом между лопаток. Моя левая рука была вывернута за спину и прижата его ногой так, что онемела, и я её практически не чувствовал. Пока он с силой тыкал меня лицом в землю, я думал об одном – только бы не выронить, только бы не выронить, иначе в этой пыли мне его уже не отыскать.

– Ещё раз увижу тебя рядом с ней – убью. Если жить не надоело, то думаю, ты меня понял.

После этих слов он ударил меня кулаком по затылку, и я ещё раз стукнулся лицом в асфальт. Из носа пошла кровь, и Егор наконец слез с меня, а Алёнка швырнула мне белоснежный носовой платок.

– Приведи себя в порядок, – сказала она, наморщив носик.

Всё-таки любовь – натуральное зло. Ну что полезного от неё можно ждать Одни душевные муки, плавно перетекающие в телесные страдания. Затылок пульсировал. Нос зудел. Обе ноздри были забиты спёкшейся кровью, отчего дышать приходилось ртом. Губы распухли. На левой скуле, прямо под глазом, некрасивая фиолетовая гематома. И всё это последствия моей любви к рыженькой Алёнке из параллельного 10Б. Но это лучшее зло, какое можно познать за всю жизнь.

Я шёл полупустыми вечерними улицами города и улыбался, насколько позволяли разбитые губы. Если кто-то увидит меня таким, подумает – псих, лучше пройти мимо. И будет прав. Я точно слетел с катушек, потому что сегодня я наконец-то подошёл к ней и держал её за руку. О, Боги, это самое великое наслаждение, какое только можно вообразить: держать любимую за её прохладную, мягкую, нежную ладонь. Ощущаешь эту невесомость в своей руке, и весь мир летит к чертям. Дрожишь всем телом, как припадочный. Сквозь тучи проглядывает солнце и всё становится таким ярким, таким цветным.

Я подошёл к ней в слепой надежде на удачу. Она стояла на улице с подругами, перед входом в школу.

– Привет, – улыбаюсь, а губы дрожат и не слушаются.

– Привет, – хихикают по очереди её подружки и поглядывают то на меня, то на неё.

Она молчит. Она всегда молчит. Она знает о моих чувствах из записок, если хочу сказать об этом, язык не слушается, во рту пересыхает, и я лепечу несусветную дребедень.

– Извини, но издалека приметил на твоих пальцах заусенец. Заусенцы портят всю прозрачность твоих рук.

Не дожидаясь разрешения, беру её за руку в надежде, что моя выдумка окажется правдой. Этот миг, кажется, длился вечность. На самом деле пару секунд. Она тут же отдёрнула ладонь и заехала тетрадкой мне по голове.

– Сдурел что ли – завопила она. – Ты в своём уме Тебе мало что ли достаётся Уймись уже. Умерь свой пыл. Мы не пара и никогда ей не будем.

– Алёна, Алёна, – переглянулись подружки. – Егор идёт сюда.

Егор это её парень. Мерзкий тип. Хам. Невоспитанный, грубый, дикий хам. Но в тот момент мне было наплевать, чем всё это кончится. Я стоял, улыбался, смотрел на красную точку на её мизинце, держал в крепко сжатых пальцах заветный заусенец с руки возлюбленной. Не пара, не пара. Это пока. Скоро ты будешь моей.

Потом посыпались удары, и я повалился на асфальт, который недавно метили коты.

Зато сейчас я самый счастливый человек на свете. Я иду на адрес, который узнал от знакомого. Со мной её драгоценный заусенец и носовой платок, перепачканный моей кровью. Через несколько дней всё изменится.

Дряхлый двухэтажный барак из почерневшего бруса стоит на отшибе. Улица давно закончилась и дорога до этого дома – обычная тропинка по застывшей глине. После дождя, наверное, тут можно знатно поскользнуться.

Дверь заперта. Стучусь. Звук раздаётся звонкий и гулкий, музыкальный – дверь из старого дерева, просохшая конкретно и теперь звучит, как пустая, полая, с небольшим эхом. За дверью раздаётся скрип половиц, лязг металлического засова. Дверь открывается вовнутрь.

– Чего тебе – молодая рыжая девушка выглядывает в просвет, на мгновение мне мерещится, что это Алёнка.

– Я люблю, – говорю почти шёпотом и протягиваю вперёд правую руку со сцепленными большим и указательным пальцами. – Вот.

Девушка выходит наружу. Босыми ступнями идёт прямо по земле. Ни туфель, ни домашних тапочек. Кладёт ледяную руку мне на плечо и что-то высматривает в сумерках за моей спиной. Ничего не обнаружив, она обходит меня сзади и толкает в спину:

– Идём.

В доме почему-то нет электричества. Всюду полумрак. Изредка темноту рассеивают зажжённые свечи, хаотично расставленные на столиках, стульях, тумбочках. Просто даже на полу. Дом древний и чувствуется, как он дышит при каждом моём шаге. Половицы скрипят и проминаются под стопами. На каждое движение где-то в глубине барака будто что-то отвечает едва ощутимым содроганием.

Потомственная ведьма берёт меня за руку, видимо поняв, что я не понимаю куда идти и шагаю чересчур медленно.

Без освещения внутренности дома кажутся мне каким-то лабиринтом, и через пару поворотов я уже не могу вспомнить обратного пути.
Мы оказываемся в просторной комнате, где на окнах плотные чёрные занавески. Под потолком на мощной балке, поблескивая цепью, раскачивается люстра из свечей. Они вспыхивают сами собой, когда мы входим внутрь.

От неожиданности вздрагиваю, ведь до этого свет в комнате исходил только из дальнего угла, где стоит массивный стол. Рыжая босая ведьма обходит его и садится напротив.

– Давай, чего там у тебя.

Я снова протягиваю руку и не могу разжать онемевшие пальцы. Приходится помогать другой рукой.

– Заусенец, – показываю кусочек кожи возлюбленной на открытой ладони.

Девушка откуда-то достаёт жёлтый мятый лист бумаги, берёт меня за руку, поворачивает ладонь и трясёт. Заусенец падает на пергамент.

– Садись, дела не скорые, до утра провозимся, – командует хозяйка барака.

Поправляю платок в правом кармане брюк и сажусь на скрипучий табурет.

Ведьма достаёт какие-то цветные полупрозрачные камушки и начинает их хаотично разбрасывать по столу. Что-то невнятно бормочет. Всё это мне кажется клоунадой. Закрадывается мысль, что знакомый просто надо мной подшутил и дал адрес какой-то шарлатанки. Колдунья мне в подтверждение вдруг говорит:

– Странно, стоит очень сильный блок, не получается пробить, никогда такого раньше не встречала. Будто поработал более мощный маг.

Она наклоняется ближе к столу и закрывает глаза. Начинает водить руками над камнями. Некоторые из них шевелятся, некоторые вздымаются в воздух. Лицо ворожницы краснеет, и вены на шее проступают сквозь кожу от напряжения.

– Задал ты мне задачку, придётся пересмотреть цену вопроса, – она не может спокойно говорить, а только рычит.

Гематома под левым глазом начинает неприятно пульсировать. Боль усиливается, и я не могу это терпеть дальше. Достаю платок из кармана, показываю ведьме:

– Простите, нет ли у вас холодной воды Смочить платок, мне что-то нехорошо.

Ведьма меняется в лице. Её глаза увеличиваются, зрачки расширяются до невозможности, рот открыт. Она хрипит и рычит так, что не могу разобрать ни слова. Это меня дико злит. Я захожусь в кашле, пытаюсь закрыть рот платком, но вижу, что на нём появился чёрный комок мокрой шерсти. Это я откашлял, получается Что за чёрт В глазах всё плывёт. В груди что-то мешает дышать.

Колдунья забилась в угол. Кричит какие-то заклятья. Бросаюсь к ней, сую в лицо платок с невесть откуда взявшейся шерстью:

– Что происходит Мне плохо. Помоги, чего стоишь

Перестаю кричать, потому что фоном слышу клокочущий волчий рёв. Оборачиваюсь и смотрю по сторонам. Ещё волков тут не хватало. И так всё обернулось каким-то кошмаром. В доме пусто. Рёв смолкает вместе со мной.

Вдруг понимаю, что у меня больше ничего не болит. Чувствую неведомую дикую мощь в руках и ногах. Хочется бежать, не глядя, прочь, без остановки. Такое чувство, что где-то далеко меня заждался хозяин.
Оборачиваюсь к колдунье и не верю своим глазам – она лежит на полу бездвижна, на шее четыре огромных рваных раны, из которых фонтанирует тёмная липкая жидкость.

Слышу продолжительный свит. Тихий, однотонный. Надо бежать. Бросаю платок на лицо ведьме, мне теперь он не нужен. Вижу вместо своей руки огромную чёрную лапу с острыми когтями, но отчего-то меня это не пугает. Разбегаюсь, прыгаю в оконный проём, разбивая стёкла. Несусь через лес, что есть сил. Свист не смолкает. Он служит мне ориентиром. Я иду, хозяин.

На лесной полянке, залитой светом полной луны, стоит девушка в длинном плаще с капюшоном. Когда я подхожу, она оборачивается. Это моя Алёнка. Сердце от радости готово выпрыгнуть наружу, а зад почему-то вихляет из стороны в сторону.

Она улыбается мне. Первый раз в жизни.

– Заусенец, подойди, не бойся. Не обижу.

Она так добра со мной сейчас. Подхожу. Она протягивает ладонь с каким-то угощением. Ого, как вкусно.

– Теперь тебя зовут – Заусенец. Мило, не правда ли Ты же хотел быть мне парой Послужишь мне, Заусенец

Улыбаюсь, закидываю голову к небу и, в знак согласия, продолжительно вою на полную луну.

Автор: Крафт
Группа автора: Крафт Писатель

Источник