Нечто

 

Нечто Строительство многоэтажного панельного дома напротив моего окна затягивалось по уважительной причине: прекратилось финансирование. Уродливая глыба с неровными зубьями, пустыми глазницами

Строительство многоэтажного панельного дома напротив моего окна затягивалось по уважительной причине: прекратилось финансирование. Уродливая глыба с неровными зубьями, пустыми глазницами окон, кучами мусора вокруг была ужасна. По утрам по битому кирпичу бродил прораб с усталым и безразличным лицом, допрашиваемый кучкой армян на предмет работы, а вечером по кучам шмыгали жители близлежащих районов и крали то, что еще можно украсть с объекта.

Так продолжалось дней двадцать. А потом всякое движение прекратилось, только разве еще дети находили себе игры в прятки.

Однажды глубокой ночью, в середине декабря, я выглянул покурить и мельком заметил промелькнувшую фигуру там, внутри. Сгорбившись, она проскочила в проеме окна и скрылась в глубине здания. И все, никакого шороха.

Я долго еще стоял, задержавшись у окна, выкурил еще сигарету, но больше ничто не нарушило молчание панельного недостроения.

Через три дня, я, возвращаясь с затянувшейся вечеринки, в часа два ночи, увидел слабый, еле пробивающийся свет со второго этажа Дома. Какой черт тогда дернул меня пойти на него ответ неизвестен. Это как в фильмах ужаса, когда герой, слыша какое-то урчание во тьме, идет с широко выпученными глазами на звук, приближается и бах! Его съедает мерзкая тварь. Я осторожно, перешагивая через груды ломаного кирпича, приблизился к свету и всмотрелся внутрь.

Спиной ко мне сидело Нечто, держа в руках светящийся шар.

Описать его, к сожалению и моему, и читателя никак невозможно. Скажу лишь несколько слов. Нечто не внушало ужас, ростом было чуть ниже среднего, имело все необходимое обычному человеку, то есть рот, глаза, уши, руки и ноги. Описать его «лицо» невозможно, это было что-то типа стеклянной полусферы, в котором отражались как в зеркале окружающие его вещи, причем не преломляясь а, наоборот, принимая реальные очертания с добавкой того, что не увидишь глазом.

Когда Нечто повернулось ко мне, я ощутил удивление, увидев себя в отражении. У меня было доброе лицо, глаза проникновенные и светящиеся какой-то благодатью. То, что это был я, я понял чуть позже, когда Нечто повернуло лицо вправо, и отразилась внутренняя стена дома, на которой было написано «Дембель 2009». На стене же написано ничего не было. Сделав шаг назад, и чуть не упав, я всё же нашел в себе силы приблизиться вновь к Нему, и Нечто заговорило. Звука от его слов не было, это точно, клянусь, просто Нечто говорило, сидя ко мне боком, а я слышал.

— Кто ты, — спросило Нечто.
— Меня зовут
— Нет, кто Ты
— Человек.
— Нет, ты еще не Человек, им ты будешь позже, когда твое лицо, каким его увидел я, увидят глаза людей.
— То есть ты видишь будущее, и на этой стене появится надпись «Дембель 2009»
— Будущее стены это будущее стены, твоё будущее только твоё.
— Хорошо, я буду таким, каким увидел себя в твоём лице
— А может и таким, — сказало Нечто и повернулось ко мне.

Я увидел себя с усами и шрамом на виске, с измученными глазами и чуть седоватой прядью, инстинктивно поднял правую руку, и на ней, на безымянном пальце, было кольцо. У меня был весьма прозаический вид. Нечто отвернулось.

— Какой вариант мне близок из этих двух спросил я.
— Я могу оборачиваться к тебе бесконечно, — ответило Нечто.
— Начнем. Поворачивайся, сказал я.

Нечто повернулось ко мне за время до утра, наверное, тысячу раз. Нет времени и желания описывать все мои метаморфозы. Я был и уркой, и чиновником, и бомжом, и работягой Два раза я был мертв.

Мертв я был два раза.

Лицо мертвого не отражается в глазах Нечто. Вместо этого видится пепельного цвета небо с незначительными просветами в виде расколотого стекла, с расходящимися лучами трещинами цвета грозовых облаков. Они периодически стягиваются, потом появляются где-то вновь на бескрайнем просторе. Потрясающее зрелище. От этой картины сердце бьется ровно, и чувствуется как пепельная масса тепло и заботливо обволакивает тебя, ты погружаешься в ничто, и сознание тонкой стрелой пронизывает разверзшуюся бездну.

 

Я ушел под утро.

Стоя под душем, я размышлял о случившемся, сердце нервно постукивало. Я боялся смотреть в зеркало, предчувствуя беду.
Утром я не пошел на работу, прикинувшись больным, днем я пролежал бездыханно на диване, ночь я провел в бредовых снах.
Мне снились все те тела и лица, что проходили сквозь мою жизнь, покойные родители, девушка, чуть не ставшая моей женой, друзья и сотоварищи, коллеги по работе. Мелкими сюжетами, незначительными фразами, они закрепились в моей памяти, понял я, и мне от этого не уйти. Никак не уйти. Я не просто вот такой вот «лично Я», я наполнен, пронизан, этими встречами, фразами обещаний и расставаний, пространством города, временем бодрствования. И они преследуют меня и в моих снах. Они мой кошмар.

У меня было желание убить их всех, но это, по разным причинам, было неосуществимо. Необходимо было убить их в себе. Я избрал старый метод, знакомый мне по практике Тенсегрити. Я принес из подвала огромный ящик из под стиральной машины, залез в него, закрыл глаза и попытался начать стирание детства. Но вместо родителей перед мной оказались эти мерзкие твари воспитательницы детского сада 20 «Журавлик». Вот кто воспитал меня, эти мошенницы, выносящие тайком масло и крупу, чай и сахар Зачем они во мне
У меня тогда был выбор, я серьезно, еще в лет пять, обдумывал его. Прикинуться идиотом. Это был выход реальный. Я бы мог говорить тогда обидные вещи, делать всякие несуразные движения, ничем неоправданные поступки, глумиться и стегаться по всей жизни, получая пособие и не делая ничего. Я даже мог найти себе какую-нибудь дурочку и в порыве любви признаться ей, что я не идиот. Но поверила бы она, оценила мою неподражаемую игру Нет, но и не важно. И сейчас это уже не осуществимо, меня просто побьют и скажут, что я обнаглел, съезжаю и так далее. Да и идиотом я в Нечто не отразился, хотя разве упомнишь всего.

Я искал встречи с Нечто. Но его не было уже неделю. За эту неделю я уже вышел на работу, заметив в себе склонность ни с кем из прежних знакомых не общаться, видя обиду на их лицах, но что делать!

Через полгода меня попросили написать заявление об увольнении по собственному желанию, работал я хорошо, но вот коммуникабельность упала в ноль. Я пожалел только о том, что придется искать где-то деньги на поддержание тела в состоянии функционирования, и подписал, все, что было нужно. Нечто так и не появлялось.

Люди сами собой потихоньку начинали уходить из моей жизни и памяти. Стирались знакомые, коллеги по работе, родственники, я не звонил и не заходил ни к кому, предпочитая тихо сидеть в опустевшей квартире. Чтобы сохранять тело в порядке, я продал телевизор, музыкальный центр, машину, некоторую мебель. Денег пока хватало.

Положение усугублялось постоянным присутствием с вечера до утра девушки Альбины, с которой я, до описанного события жил вместе. Она терпеливо выносило мое отстранение, ни словом меня не укоряя, с печалью глядя на меня, когда я ел приготовленные ею ужины. Лишь просила оставить печку и посуду. Я не говорил с ней уже дней десять, мне было все равно. Я хотел, чтобы она ушла из моей жизни, хотел ей надоесть, стать ей противным. Но нет, она приходила с работы, приносила продукты, готовила еду, садилась в кресло и смотрела на меня. Конечно, она спрашивала, что со мной, как я себя чувствую, но, получив ничего не значащие ответы, скоро перестала.

Так продолжалось чуть больше полгода.

Все-таки меня, не смотря ни на что, это весьма удивляло. Зачем я ей Все, меня больше нет, я расплескиваюсь как разбитый кувшин, во мне ничего не остается, я становлюсь чистым листом, я боюсь сделать шаг навстречу миру, я умираю. Я не хочу будущего и открывающихся возможностей, я знаю их мимолетность, я видел себя в их изменчивости и призрачности, я не верю в единственно возможный исход, я вижу только смерть, смерть в конце. Что держит меня, чтобы не прогнать ее, сидящую молчаливо рядом, не накричать, не ударить Не забота ее обо мне, я мог бы уже есть эти полусухие листья, что лежат под моим окном, мне безразлично уже приближение голодной смерти.

Я неожиданно встал с кресла, так резко, что напугал ее. Она встрепенулась и взглянула на меня. Я увидел вдруг себя в ее глазах и в них не было меня. Она отражалась во мне, видя себя в бесчисленных образах будущего. Это и оставляло ее со мной любопытство и страх, поиск ответа и невозможность его найти. Я притягивал ее своей неразгадываемой сущностью, своей пустотой, своей непонятной запредельностью. Тогда, чтобы спасти ее из этой ловушки, я протянул руки и взял ее сердце. Ее сердце было светящимся шаром, оно излучало вселенскую печаль и в нем было именно то, что я искал — одна большая бесконечная загадка. Ничего не осталось важнее этого.

Я сел на пол и долго-долго смотрел на него, время затихло и остановилось, пространство исчезло, взгляд утонул в этой сказочной пучине

Я не слышал стуки, хруст выламываемой двери, крики и тяжелые торопливые шаги

Меня уже здесь не было.

Артем Оазис

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *