Старый медальон

Последние дни перед отъездом на Вятку Роман жил в счастливом предвкушении скорой встречи с прародиной. Земля предков представлялась необычной, а при встрече ничем особенным не поразила – обычная таежная глушь, поглощавшая последние следы некогда большой деревни. Лишь местами заросли высокой травы и крапивы вздымались холмиками на месте бывших построек, да кое-где унылым напоминанием о прошлой жизни догнивали свой век изрытые глубокими трещинами столбы линии электропередачи.

А накануне Роману пришлось переночевать в Устьяновке — соседней деревушке на четыре оставшихся еще жилыми избенки. Местные встретили неприветливо и сразу предупредили: он только потеряет время, что смотреть уже нечего и что места здесь глухие, опасные, и, коли уж надумал, то возвращаться из Краевки лучше засветло. «Возвращаться надо непременно засветло», — настойчиво повторяли пенсионеры, отводя взгляд в сторону. Один дедок заикнулся было о нехорошем месте, но жена его сердито покосилась на мужа, и тот, осекшись на полуслове, сказал: «Да ты сходи, мил-человек, сходи. Земля дедов, оно дело нужное… сходи… сходи, – и, переглянувшись со старухой, снова повторил: – только возвращайся засветло. У нас тут и заплутать можно – никто не сыщет, — и медведь имеется». И он вновь переглянулся с женой.

Перед сном Роман вышел на двор подышать свежим воздухом. Все вокруг дома погрузилось во мрак, в котором даже деревья были неразличимы и сливались в сплошную темную стену, смутно угадывавшуюся за большим огородом. Порыв ветра разорвал невидимую тучку, и в образовавшемся прогале мелькнул неоновый круг луны. Приглушенно свистнула какая-то птаха и тут же осеклась, словно испугавшись собственной смелости обнаружить свое присутствие в мрачном лесу. Воцарилось тягостное безмолвие. И кто-то невидимый, казалось Роману, наблюдает за ним. Развернись он, и этот скрытный наблюдатель нападет со спины. Не желая уступать страху, Роман продолжал вглядываться в каждое темное пятно вокруг, чтобы, обнаружив опасность, пойти ей навстречу. И, как ни бодрился, все равно вздрогнул, когда в столбе лунного света мелькнула черная тень, но тут же успокоился: то, по всей видимости, пролетел сыч, чье громкое уханье раздалось в той самой стороне.

Роман опустил глаза и остолбенел: его внимательно рассматривал черный кот. «Так вот оно что! Не зря я чувствую чье-то присутствие. И откуда он здесь Хозяйский или чей И вообще… странный он какой-то», — поежился Роман, пытаясь высмотреть в пустых черных глазницах живой блеск или огонек. Он даже вытянулся, вглядываясь: не мерещится ли

Луна обнажилась чуть больше, кот поспешно опустил морду, скрывая свою тайну, и преспокойно скрылся за углом. Роман шагнул следом – кота нигде не было. Тогда он бросил в кусты подобранный с земли камень, но только шлепок от его падения стал ему ответом. «Шустрый котяра!» — криво усмехнулся Роман и, поежившись от озноба, поспешил в избу.

Побродив на следующий день некоторое время по следам Краевки, Роман устал и прилег отдохнуть в траву. Проснулся уже на закате и в глубине души жалел о потраченном времени, потому что никакими необычными впечатлениями прародина ему не открылась. Обычная могильная тишина ушедшей из жизни деревни.

С некоторой грустью Роман направился к заросшей колее, оставшейся на месте бывшей дороги. Не дойдя до нее пары сотен метров, он наткнулся на такую же колею, уходившую в лес. Подталкиваемый любопытством, раздвинул низко нависавшие над ним еловые лапы и направился в чащу. Высокие пихты и ели перемежались с кривыми узловатыми стволами берез и пугливо дрожавшими осинами. Вскоре деревья расступились. Посреди большой поляны стоял сильно покосившийся, готовый рассыпаться в прах домишко. Забор вокруг исчез — сгнил. Конечно же, некогда это был хутор или дом лесника.

Заколоченные окна пугали своей слепотой, а сам дом в целом вызывал ощущение взывающей к небу несправедливости своей сиротливой заброшенностью. Убогая неприкаянность избы усиливалась отсутствием крыши. «Местные, наверное, разобрали на доски», — подумал Роман. Тем не менее, повинуясь тому странному влечению, какое оказывает на любого человека всякая заброшенная постройка, Роман подошел к дому. Дверь тоже была заколочена. Но Роман и не помышлял зайти внутрь: дом производил впечатление затаившегося мертвеца, терпеливо ожидавшего своей жертвы. Понятное дело, все это глупость, но заходить внутрь расхотелось. Тем не менее, подстрекаемый любопытством, он с силой потянул на себя одну из досок, которыми было заколочено окно, и чуть не шлепнулся: гвозди неожиданно легко выскользнули из трухлявого дерева.

Лавка у стола, табуретка, прибитый к стене алюминиевый рукомойник, железная кровать, истлевшее тряпье на высокой печи – типичная небогатая обстановка стародавних времен. Все внутри было обнесено паутиной. Теперь появилась новая фантазия: гигантские пауки, спрятавшиеся при его приближении по углам, только и ждут, когда он просунет в окно голову, чтобы наброситься. Плечи его невольно передернулись от омерзения, и Роман поспешил вон.

Все та же паутина окутывала и оказавшийся незапертым сарай.

Ноги его вдруг коснулось что-то мягкое. Отшатнувшись, Роман невольно вздрогнул: «Тьфу ты!» Невесть откуда взявшийся черный кот, похожий на виденного им вчерашним вечером в Устьяновке, прошмыгнул мимо него и сел поблизости. «Пошел вон!» — Роман замахнулся на него палкой. Тот, с силой оттолкнувшись, прыгнул на поленья, те повалились, рассыпаясь в коричневую труху, и маленький предмет, похожий на камешек, упал на землю.

Находкой оказался пластмассовый медальон темно-синего цвета. Сильно заржавевший медный замок его не открывался. «Ладно, дома открою. Иван поможет, если что», — вспомнил про соседа Роман и поспешил в обратный путь.

Поздним вечером поезд вез его в Москву. И только тут он обнаружил, что потерял телефон.

— Вот же невезуха! – подосадовал Роман, но особо расстраиваться не стал: потерянный телефон был стареньким; и как раз специально для поездок на природу и дачу Роман и брал его, чтобы, если уж потеряет, то не жалеть. И Сим-карта в нем тоже была редко используемая. Новый же смартфон, бережно упакованный, хранился в рюкзаке.

Роман достал его и на всякий случай позвонил на номер потерянного телефона. Потянулись длинные гудки («Ну, хорошо, значит, хотя бы цел»), но никто не ответил. «Ну и шут с ним! — махнул он про себя рукой. – Не обеднею».

С самого отъезда на душе было тоскливо, и Роман предложил проводнику денег, чтобы тот никого к нему не подсаживал. И в итоге ехал теперь в служебном купе.

За окном мелькали очертания деревьев, заросли кустарника – однообразная картина под монотонный перестук колес. Роман задремал.

Проснулся он внезапно. Кто-то рядом окликнул его: «Роман!» Он вскинулся, отходя от сна, — никого! «Странно! — подумал он. – Всего лишь сон, а почудилось, будто наяву». Роман потянулся, прогоняя остатки сна, и в тот же миг зазвонил телефон. Часы показывали два часа ночи. «Да, — недовольно проговорил он в трубку – ни звука в ответ. — Я вас слушаю. – В голосе его зазвучали недовольные нотки. – Алло, я вас слушаю. Говорите, пожалуйста».

Роман уже намеревался отключить телефон, как вдруг приятный молодой женский голос обволок его, растворяясь в сознании нежностью.

— Ну, здравствуй, милый! Совсем забыл свою Глашеньку

— Какую такую Глашеньку! – он присел на полку. – Простите, а с кем я говорю Вы кому звоните

— Как кому! – И с легкой укоризной: — совсем забыл свою Глашеньку.

— Вы ошиблись номером, – ответил он. – У меня нет знакомых с таким именем.

— Не оставляй меня одну! – из трубки послышался плач. – Помиловался и бросил, а я как же – и в тот же миг дикий, истерический хохот впился в затылок множеством ледяных игл.

Роман поспешно отключил телефон. «Какая-то сумасшедшая!»

Коридор был пуст. Чтобы прийти в себя, Роман попытался наблюдать за проплывавшим за окном лесом, но ничего интересного в темноте не выглядел. Мысли крутились вокруг одной: что бы это все значило Чья-то злая издевка Или действительно ошибка Скорее всего, так и есть… но… из головы никак не выходил загадочный черный кот. Да и карта, на которую он наступил в день отъезда, — дама пик — тоже, как говорится, укладывалась в эту крапленую колоду.

Наконец бестолково пялиться в никуда надоело, и Роман отправился в купе. Открыл дверь… и тут же мысленно выругался в адрес проводника: пожадничал, сквалыга! У окна сидела молодая женщина.

На его «добрый вечер» она лишь слегка повернула голову и вновь, с каким-то обиженным видом, отвернулась. Так и сидела с закрытыми глазами. Если уж Роман и прежде-то не был расположен вести разговоры с кем бы то ни было, то об общении с такой надменной снежной королевой и вовсе не могло быть речи. Он хотел было выйти из купе и высказать претензию проводнику, но передумал и, превозмогая возникшую неприязнь, спросил:

— Вы до Москвы едете

Попутчица отрицательно покачала головой все с тем же отсутствующим выражением лица. Борис посмотрел на нее внимательнее. Точеный профиль записной красавицы — вот только не его вкуса. Романа привлекала красота мягкая, а тут – аристократический лед. Холодность во всем — даже в чрезвычайной бледности ее лица, казавшегося белым пятном в полумраке. «Подумаешь, какая цаца!» — легкая ироничная усмешка чуть заметно коснулась его губ.

— А далеко едете – поинтересовался он еще раз.

— Нет, — вдруг снизошла до ответа снежная королева. И вот голос ее, в отличие от внешности, приятно удивил своим теплым влекущим тембром. – Мне далеко мама не велит.

Роман бросил на нее недоуменный взгляд: странная вообще какая-то, уж не больная ли головой А может, это у неё такие шутки М-да…

— Ну что, будем спать укладываться – спросил он.

— Зачем Нам скоро выходить.

— Кому нам – Роман вконец перестал что-либо понимать.

Снежная королева промолчала.

Роману показалось, что где-то он с ней уже встречался, давным-давно; и как это ни странно, воспоминание это соприкасалось то ли с чем-то внереальным, как случается во сне, когда сильное впечатление от увиденного вызывает впоследствии неоднократное повторение сна на годы. Роман пытался вспомнить, где и когда мог свою попутчицу видеть, но не смог и понял, что причиной странного ощущения может быть всего лишь необычный сегодняшний день – день встречи и разочарования, день противоречий между мечтой и суровой былью.

Нет, эту снежную королеву он точно нигде и никогда не встречал. «Да и вообще, что мне до этой цацы!» — скривился Роман. Но – голос! Страсть и невероятная сила влечения. Чтобы забыть о нем, он отвернулся к окну и снова, как недавно в коридоре, принялся машинально пялиться в черную пустоту. Внезапно легкое, словно от сквозняка, движение воздуха коснулось его шеи. Борис обернулся и оторопел. Девушка сидела рядом. Ее рука преспокойно легла ему на плечо, а губы потянулись к его лицу. Все происходило неестественно неправдоподобно, будто во сне. «Здесь что-то не так! Да и зачем вообще связываться с такой спесивой дамой!» — где-то далеко пробивался голос разума, но внезапно нахлынувшая страстная истома заглушила его, и одна лишь мысль поглотила все прочие: «Ну и что, что цаца! Будь что будет!» В тот же миг Роман крепко обхватил ее за талию, с возбуждением чувствуя под рукой упругую податливость молодого тела и потянулся губами в ответ.

Неожиданный стук в дверь заставил Романа вскочить с места в растерянности. На пороге стоял проводник.

— Извините, — сказал он, непроизвольно шагнув назад при движении Романа. – Не хотел вас тревожить, но… никак. Я кое-что забыл, а сейчас станция будет, надо одному знакомому посылочку передать.

Роман, не оборачиваясь, вышел в коридор и, когда проводник покинул купе со свертком в руке, подошел к нему и, понизив голос до шепота, сказал:

— Мы же с вами договаривались, что вы никого ко мне подсаживать не будете.

— А я никого и не подсаживал, — развел руками проводник.

— Странно! – удивился Борис. – А кто же это тогда едет со мной

Проводник округлил глаза и снова заглянул в купе.

— Я что-то не пойму. Про какого попутчика вы говорите

Теперь настал черед удивляться Роману: девушки в купе не было.

— Может, зайца какого я прозевал – предположил ничего не понимающий проводник и ответил сам себе: — да нет, никто не проходил… я бы точно заметил.

— А… да нет, уже все нормально, извините, — поспешил успокоить его Роман, хотя у самого волосы поднялись дыбом от страшной догадки.

— Ничего, бывает. Спокойной ночи.

Чтобы успокоиться и отвлечься, Роман купил у проводника бутылку водки и ему же и предложил составить компанию. Тот не отказался; правда, употребил чисто символически – на донышке стакана — и зажевал чем-то мятным, чтобы отбить запах: на работе, мол, не пью, да и вообще у них сейчас на «железке» строго с этим делом. Разговорились, и Игорь (так его звали) спросил:

— Слушай, Роман, а у тебя случайно нет родственников в Кирове

— Да нет вроде, — ответил неуверенно Роман. – Во всяком случае, близких точно нет. А что

— Да у меня просто одноклассник был, Николай Шабаршин. — Игорь окинул его долгим взглядом. – Очень вы похожи… прямо одно лицо – и даже не родственники. Интересно… бывает же так.

— Да, бывает… и где он, этот Николай

— Да где! Нет его уже давно на свете. Повесился. В двадцать один год всего. И никто не знает почему.

Проводник замолчал. По его сосредоточенному виду было ясно, что он занят воспоминаниями, и Роман терпеливо ждал.

— Вроде как в какую-то деревню съездил, — очнулся Игорь, — а после грустный какой-то стал. Может, любовь несчастная, может еще что – сейчас уже все… — не договорив, он махнул рукой.

— А не в Краевку, случайно, он ездил — осенила Романа внезапная догадка.

— Да кто ж его знает, — пожал плечами Игорь. — Столько лет прошло.

Роман так и не заснул. Вспоминал исчезнувшую попутчицу, и мысли о том, что самоубийство неизвестного Николая каким-то образом может быть связано с Краевкой, тревожили его. Ведь и с ним тоже какая-то чертовщина произошла после посещения заброшенной деревни. Уж и в самом деле, не одно ли это место

Утром, усталый, невыспавшийся, он, наконец, очутился у своего подъезда! С нетерпением открыл дверь в квартиру — все та же обстановка внутри, но как-то по-новому представился после короткой разлуки родной дом.

После короткого трехчасового сна Роман принял душ, включил ноутбук и, с удовольствием прихлебывая из любимой кофейной чашки благоухавший на всю комнату вареный кофе (растворимого он не признавал), принялся просматривать свежую почту.

Мечта докопаться до своих корней и составить родовое генеалогическое древо не покидала его давно. Полгода назад Роман познакомился на сайте «Одноклассники» со своим однофамильцем Виталиком. Выяснилось, что они даже вроде как родственники – из тех, что и седьмой водой на киселе назвать язык не поворачивается (четвероюродные братья, если уж копаться до конца), но все равно обоим было приятно обнаружить в другом конце страны человека, имеющего общего с тобой прапрадеда. Роман жил в Москве, Виталик – в Иркутске. В основном они изредка обменивались приветствиями, но кое-какой информацией оказались полезны друг другу.

Вот и сейчас в полученном письме Роман узнал полезную информацию: в Москве жила дочь их покойной двоюродной бабушки Зоя Шабаршина. Получалась она им обоим троюродной теткой и, по мнению Виталика, многое могла знать о жителях Краевки. Роман, сосредоточенно нахмурившись, повторял: «Шабаршина… Шабаршина… что-то знакомое». И вдруг, пораженный открытием, вспомнил рассказ проводника и решил во что бы то ни стало съездить на днях к новообретенной родственнице. А пока в первую очередь следовало договориться с соседом-реставратором, чтобы тот без поломки открыл медальон.

— Ну что, Иван, когда можно будет забрать – спросил Роман.

— Ну… — в раздумье протянул Иван, — я сейчас его промажу… отмякнет… м-м-м, если тебе его только открыть, то… завтра вечером заходи.

Посреди ночи Романа разбудил звонок. «Какому лешему не спится! — выругался он спросонья,

Источник