Багровел летний вечер. Цикады задавали весёлый ритм. Голодные комары клубились над землёй. По ещё тёплому асфальту уверенно цокали тонкие шпильки. Мария, обладательница бесконечно длинных ног, изящно покачивала полусферами, обтянутыми в довольно смелую мини-юбку.
— Здравствуйте, Любовь Казимировна! Здравствуйте, Надежда Ивановна! — девушка легонько поклонилась двум женщинам предпенсионного возраста, стоящим у подъезда.
— Здравствуй, Машенька! — поздоровались те, натянув на свои обрюзгшие лица тяжёлые улыбки.
— Хорошая была девочка, — быстро начала Любовь Казимировна, когда за Машенькой закрылась металлическая дверь. — А теперь… — она многозначительно кивнула в сторону подъезда.
— А что теперь — поинтересовалась Надежда Ивановна.
— Фотомодель теперь, — резко ответила Любовь Казимировна, выпучив для убедительности блёклые глаза. — С отмороженными фотографируется.
— Да ты шо! — удивилась Надежда Ивановна.
— Да чтоб мне тапком подавиться! — Любовь Казимировна театрально придушила себя, вывалив на бок язык. — Сама лично видела рекламу по ящику. Там Машка в красной куртке среди сугробов, а с ней синий жмур полуголый. Глаза стеклянные, не живые. Аж мурашки по хребту. Бр-р-р! И слоган: «Чтоб в горах не околеть, куртку надобно надеть!»
— Ошалеть! — поразилась Надежда Ивановна, качая головой.
— Это ещё что! — Любовь Казимировна огляделась по сторонам. — Любовничка её, депутата местного, старпёра, за жабры прихватили. Знаешь почему Он питомник с собаками держал. А бедных животных сдавал в аренду извращенцам всяким для сексуальных утех. Полицейские на него вышли через актёра одного известного. Имени не помню. Тот у олигарха сутенёром подрабатывал… — женщина плевалась словами быстро, как «запорожец» выхлопными газами.
— Ну дела! — округлила глаза Надежда Ивановна.
— Сама чуть чаем зелёным не поперхнулась, когда по криминальным новостям увидела, — Любовь Казимировна, отдуваясь, помахала пятернёй у своей щеки.
— Подожди, так у Машки вроде жених молоденький был, —усомнилась Надежда Ивановна. — Симпатичный такой. Блондин.
— Был да сплыл, — парировала Любовь Казимировна. — Студентик её белобрысый в кутузке сидит. Он на митинге «за свободу слова» — странно, что оно вообще может быть свободным — бумажной тарелкой проломил гвардейцу голову. Да ещё и руку ему сломал. Кость наружу. Кровища, все дела.
— Да ладно! — глаза Надежды Ивановны казалось выпрыгнут наружу от изумления.
— Да шоб мне до пенсии не дожить! — Любовь Казимировна помахала паспортом, невесть откуда взявшемся в её руке. — Сама видела по «первому». Это хорошо, что он его не пластиком долбанул. Тот веками разлагается. Прибил бы к чёртовой матери. А кому этот труп в камуфляже нужен
— Никому, — согласилась Надежда Ивановна.
— Правильно, никому, — подтвердила Любовь Казимировна, подняв вверх указательный палец. — Вон, трупов и так хватает. «Китайский кашель» шляется по планете. А он китайский, поверь. Есть информация из достоверных источников. Машкиной, прости господи, мамаше – хорошая женщина, дай бог ей старость без ревматизма – на работе рассказала одна коллега. Та узнала от подруги, у которой есть сестра. А у той собака. Так она свою дворнягу выгуливает на лужайке, там же, где своего добермана выводит на прогулку один профессор-вирусолог. Он под микроскопом изучал лёгкие, умерших от пневмонии людей, и увидел на их поверхности, выеденные вирусом иероглифы, которые в переводе на наш означают: «мэйд ин чайна».
— Ах! — пискнула Надежда Ивановна, прикрыв ладонью рот.
— Дальше-больше, — Любовь Казимировна успокаивающе погладила подругу по спине. — Запад разрабатывает вакцину от этой заразы специально для нашего брата. В неё добавляют микропластинки с единственной записью: «Я дурак!» После прививки в голове начинает постоянно крутиться эта мысль, и через время человек превращается в дебила.
— Не может быть! — почти крикнула Надежда Ивановна.
— Да чтоб застрять мне в гальюне! — Любовь Казимировна хлопнула себя по бесформенным бокам. — И мой тебе совет, не покупай маски в магазинах. Сама шей. Я передачу смотрела, где говорили, что намордники эти в Чернобыле штампуют. И после их носки твои лёгкие засияют, как горизонт на закате… — она немного подумала — дней.
— Чего дней — не поняла Надежда Ивановна.
— На закате дней. — Любовь Казимировна скрестила на груди руки.
В это время из кустов вышла чёрная кошка Беляш, и, мяукая, стала тереться о ноги женщины.
— Чёртовы кошки! — Любовь Казимировна навесом отправила бедное животное обратно в густую листву. — Ты поаккуратнее с ними.
— А шо такое — насторожилась Надежда Ивановна, не успевая приходить в себя от сыпавшихся на неё новостей.
— Это пришельцы, — пояснила Любовь Казимировна. — Журналисты с хренТВ провели расследование и выяснили, что кошки, мурлыкая, вгоняют человека в транс. И пока адепт под гипнозом, они жрут его мысли, заменяя их на какие-то анархизмы.
— Да ты шо! —У Надежды Ивановны потемнело в глазах. — И Беляш
— И Беляш, — подтвердила Любовь Казимировна, придерживая подругу за локоть. — А как ты думала, из-за чего повсюду протесты, митинги, революции Это всё дело лап пушистых инопришеленцев. Вот, и батьке сейчас не сладко. Эти зомби сожрать его решили. Кричат, что царь не настоящий. Но, я слышала, что Сашка призвал на помощь дух Сталина. Так что у него всё будет хорошо. Если, конечно, ему усы не сбреют.
— А что с усами — не поняла Надежда Ивановна.
— Это ж его слабое место, как у Самсона волосы. — Любовь Казимировна перешла на шёпот. — Сбреют, и не станет картофельного барона.
— Ну, дела! — мотала головой Надежда Ивановна, пытаясь переварить высококалорийную информацию.
— Все стали какие-то завистливые, — Любовь Казимировна глубоко вздохнула. — Опилки в глазах друг у друга ищут. Вон, и на Кирюшу-батюшку злые языки наговаривают. — Подняв глаза к небу, она три раза перекрестилась. — Дорогие часы, золото, яхты, дворцы ему в карман пытаются впихнуть. Брехня всё! Зачем святому мирские богатства Безбожники! Гореть вам всем в аду! — обе женщины синхронно перекрестились. — Безумие шагает по планете. — Продолжала Любовь Казимировна. — Скоро негры поработят белых, и перекрасят всех в чёрный, просто в память о Майкле Джексоне.
Во двор, гремя суппортами, въехала зелёная «семёрка».
— Семёныч, ремень подтяни! — крикнула водителю Любовь Казимировна.
— На штанах — уточнила Надежда Ивановна.
— И на штанах тоже, — Любовь Казимировна поправила на себе шерстяную юбку. — Вон, наркоманы эти сидят на нефтяной игле, гоняют себе по венам гудрон и в газовой нирване повышают цены на бензин, думая, что это выход, путая его с тупиком. На радугу вообще лучше не смотреть. Потеряешь ориентацию.
— Чего потеряешь — прищурившись, не поняла Надежда Ивановна.
— Ориентацию, — повторила подруга. — Ну, это, например, если мы с тобой друг друга начнём любить.
— Так мы и так… — Не закончила Надежда Ивановна.
— Не так! — Любовь Казимировна схватила подругу за зад.
— Ай! — отскочила Надежда Ивановна.
— Вот так! — подытожила Любовь Казимировна, вытирая уголки губ от белой пенки.
Над головами засвистели вечерние птицы.
— Пора уходить, — женщина недоверчиво посмотрела на рдеющее небо. — Я статью умную в интернете прочла, где говорилось, что стрижей пичкают видеокамерами и микрофонами для слежки за людьми.
— Как! А… — челюсть Надежды Ивановны отвисла, обнажив поредевшие зубы.
— Но больше всего надо опасаться соловьёв, — последнее слово Любовь Казимировна прошипела подруге почти в самое ухо.
— А с ними что — так же тихо пролепетала Надежда Ивановна, с опаской поглядывая ввысь.
— Помёт едкий, — выпалила Любовь Казимировна. — На голову если попадает, то через поры сразу в мозг просачивается. Человек какое-то время счастливый ходит, улыбается. А потом – раз! — она хлопнула в ладоши. — И тупой.
— Как тупой — недоумевала Надежда Ивановна, растерянно лупая глазами.
— Как ножи моего покойного мужа, — пояснила Любовь Казимировна. — Один раз это обстоятельство даже спасло ему жизнь. Прости, Колюсик, дуру грешную, — перекрестилась она. — Кстати, о мужьях, — женщина потянула на себя скрипучую дверь. — Ходят слухи, что Земля плоская.
— Да ты чё! — медленно, с расстановкой удивилась Надежда Ивановна, ухватившись за свои дряблые щёки обеими руками.
— Ага! — выпучилась Любовь Казимировна. — У моей свахи благоверный пошёл в магазин за батоном и провалился за горизонт. Три дня его искали. На четвёртый сам объявился. Чумазый. Без портков. Глаза на выкате. Расцарапанный весь. «За плоскость — кричит — упал». Так его в дурку и увезли.
— Да ну! — мотала головой Надежда Ивановна, заходя следом за подругой в тёмный подъезд.
— Да чтобы хна прокрасила мне уши! — звонким эхом голос разлетелся по этажам.