Время дождей

 

Время дождей Дождь начался семь лет назад. Семь лет, четыре месяца и двадцать три дня назад, если точнее. Уже пошли в школу дети, которые никогда не видели солнца — разве что на старых

Дождь начался семь лет назад. Семь лет, четыре месяца и двадцать три дня назад, если точнее. Уже пошли в школу дети, которые никогда не видели солнца — разве что на старых видеозаписях и фотографиях, хотя мало кому удалось сохранить архивы во время Великой Паники 2057 года. Поправка в Конституцию, сделанная сразу после неё, гласила: «Психологическое здоровье граждан Республики является великой ценностью». Считалось, что воспоминания о солнце приводят к депрессии и увеличению статистики самоубийств. Власти изымали фотографии, видеозаписи, голограммы. Цензура вычитывала классику, запрещая стихи, повести, целые романы, если заменить или вырезать «солнечные» описания было невозможно. Отслеживали даже переписку — конечно, исключительно в целях предупреждения суицидальных настроений.

Общество сначала возмущалось. Бунтовали целые колонии, отказываясь подчиняться правительству планеты, но всё было тщетно. Людей оставалось слишком мало. После катаклизма, когда под воду уходили целые города, когда сели и лавины смывали поселения предгорий, человеческая жизнь стала действительно важна. Людей было десять миллиардов, а осталось чуть больше двух, и в эти семь лет каждый божий день кто-то из тех, кто сумел спастись, но помнил солнце, не выдерживал бесконечного, удручающего, невыносимого, однотонного дождя.

Марис Прево был учителем истории в средней школе Девятого округа. На каждом уроке ему приходилось сталкиваться с проблемой: как рассказать детям о мире, не упоминая солнца. Нет, его ученики родились ещё в Эпоху Благоденствия, но большинство из них были слишком малы, чтобы помнить об этом. Те, что постарше, сами постарались забыть — возможно под влиянием взрослых, но Марис полагал, что это детская психика приспосабливалась к новой реальности.

— …Крестоносцы голодали и были доведены до такой мучительной жажды, что никто не мог даже за денарий — а это была серьёзная сумма — получить воды столько, чтобы напиться…
— Мэтр Прево, как такое может быть, чтобы у них не было воды
Глазок камеры, установленной в классе, ехидно подмигивал господину Прево: мол, смотри, я слежу за тобой, каждое твоё слово записываю, и кто знает, какую запись сегодня выберет для ежедневной инспекции министр просвещения
— Марта, это очень сложная тема, мы вернёмся к ней позже, когда вы пройдёте полностью первый курс географии.

Марис, говоря об этом, испытывал чувство вины перед своим коллегой, географом Дювалем. Дети любознательны и никогда не забывают своих вопросов. Они непременно зададут их Дювалю. Но тот, по крайней мере, может как-нибудь изобретательно переключить их на мадам Кавелье, что ведёт уроки физики. А уж эта дама железной рукой пресечёт любые неудобные вопросы. Возражать ей не осмеливались даже апаши-второгодники и высокие чины из министерства просвещения. Фантастическая женщина.

 

— Но всё же, мэтр Прево, неужели они не могли сделать резервуары для накопления дождевой воды Или просто ставить чашки Они наполняются так быстро!
— Через год будет достроен погодный купол над Иерусалимом, возобновятся раскопки, и мы узнаем истину, — вралось легко, ведь в следующем году любопытная Марта перейдёт в старшую школу и у неё начнётся большой курс «Введение в жизнь». Там с неудобными вопросами будут разбираться уже психологи, социологи и другие специально обученные взрослые.
Девочка открыла было рот, чтобы спросить ещё что-то, но учитель опередил её:
— Не будем отвлекаться. Сегодня у нас очень важная тема: как крестовые походы изменили отношение к войне…

На большой перемене в комнате отдыха рыдала мадемуазель Буке, молоденькая учительница словесности, а над ней возвышался директор школы, холёный и самодовольный человек.
— Вы допустили непростительную оплошность! Произнести в классе слово «солнечный»! Да я сам первый отнесу запись вашего урока на комиссию по этике и безопасности!
— Но это текст, одобренный министерством, господин Робер! Я думала…
— Вы не думали! Если бы вы думали, то сориентировались бы и заменили это слово… — директор брезгливо сморщился, как будто солнце было чем-то отвратительным. Марису почему-то стало стыдно за него, — …чем-нибудь. Вы же словесник в конце концов. Коллеги! Забудьте про слово солнце!

Мадемуазель Буке вдруг перестала плакать и зло посмотрела на начальника.
— Ну уж нет, господин Робер! Я выросла в Марселе, вы когда-нибудь были в Марселе до того, как начался дождь Там было больше солнца, чем везде! Нас, марсельцев, называли детьми солнца, и мы гордились этим! — каждый раз, когда девушка произносила ненавистное слово, лицо директора всё сильнее наливалось пунцовым. Казалось, она это заметила и специально произносила его как можно чаще. — Город затопило, родители погибли, а у меня забрали все фотографии с ними, потому что на них есть солнце, которое вы так ненавидите. Валяйте, идите в министерство, и лучше я буду строить погодные купола в арестантских частях под этим вечным дождём, чем забуду, что такое солнце!

Девушка уже кричала, не сдерживаясь, и все молчали, поражённые её отчаяньем. Оно отзывалось в душе каждого собственными воспоминаниями о пропавших родных, разрушенных домах и погребённом под толщей воды счастье. Только мадам Кавелье, казалось, не заметила этой сцены, погружённая в созерцание серо-коричневого дождливого пейзажа за школьным окном.
— Валери, милая, идите сюда.
Мадемуазель Буке, совсем по-детски шмыгая носом, обошла застывшего от изумления Робера и приблизилась к широкому подоконнику. Мадам Кавелье по-матерински обняла её за плечи:
— Посмотрите-ка, вон там, у горизонта, видите
Валери ахнула, а Марис, в котором любопытство развеяло горькие мысли, аккуратно заглянул ей через плечо. Вроде бы всё как всегда — дождь, не очень сильный, но и не морось, острые брызги, запах мокрого асфальта и привычная плотная серость — но какое-то ощущение неправильности не покидало историка. Мэтр Прево зажмурился, раскрыл глаза, снова зажмурился, не поверив увиденному: на горизонте небо светлело и был виден край радуги. Маленькая, бледная, еле заметная, она не оставляла сомнений в своей реальности, и это означало только одно: кто-то в городе сейчас видит солнце.

Chirkova

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *