Blitz

Шелестят в ловких пальцах карты, летят стремительно из одной руки в другую, изгибаются в воздухе кошачьей спинкой, раскрываются атласным веером. Красота, верь-не верь. Шулерские руки у судьбы, одна холеная, с кожей нежной и бархатистой, пальцы кольцами драгоценными унизаны, другая же — кости голые, временем выбеленные да песком отполированные, только костяшки щелкают.

Щелк, шлеп, шлеп. Ложится на стол дурной расклад пасьянсом не сложившимся, карточным рассыпавшимся домиком. Прячет за тонкими губами волчьи клыки Отшельник, улыбается ядовито Королева мечей, Шут отбивает чечетку на барабане, чтобы мгновение спустя показать всем faciem mortem, посеять мандрагору и вывесить до пупа синюшный язык, падает с вершины Башни одинокий монитор, в чьем кинескопе поселились навеки утраченные пять заповедей.

Щелк, шлеп, шлеп. Внимательно смотри. Не одна уже колода в шулерской игре, две, а то и поболее. Мелькают карты, сливаются воедино лица да рубашки, не поймешь, не отличишь уже рисунок там или отражение в осколке зеркала троллей.

Шлеп. Сатори молнией пронизывает твое тело, выворачивает твое сознание наизнанку, предъявляет тебя городу и миру. Ты сосна на берегу озера, ты ветер, играющий с ветвями ивы, ты горсть снега, затаившаяся от весны в низине, ты камешек в чьей-то сандалии, ты все и ничто.

Шлеп. «И-и-и все!» Взлетают в едином движении к небу руки, раскрываются сжатые доселе кулаки. Тысячи мелких монеток взмывают вверх, чтобы осыпаться серебристым дождем на укрытые фуражками головы и обтянутые шерстяными мундирами спины, прокатиться по золоту погон — и упасть на асфальт плаца, раствориться в тягучем нефтяном запахе.

Шлеп. Ноздри ловят запах молодых человеческих тел — опять студентки лезут через дырку в заборе, зуб даю, даже два. Говорили же этим охламонам, что нечего лезть в Заповедник без пропуска, а то, мнэ, съедят Говорили. Так что не обессудьте, действительно съедят. Эх, тяжка моя обувка, две дюжины фунтов холодного железа это вам не кот чихнул, но моя поступь легка, шаг с мыска на каблук. Бегите, смертные, бегите.

Шлеп. Это… неприятно, когда тебя предает собственное тело, когда самое простое и обыденное становится недостижимым, когда жизнь — это всего лишь бег на месте, промежуток между двумя уколами.

Шлеп. Игла с первой попытки входит в вену, четко, как по учебнику. Шестьдесят миллиграммов преднизолона внутривенно — и наблюдать за тем, как медленно спадают отеки, теряют нездоровый багрянец слизистые, выравнивается дыхание. Что поделать, осы здесь совсем дикие.

Шлеп.
Багровеет закатом
Цепочка следов на снегу,
Мой безжалостен меч.
Это путь самурая.

Шелестят в ловких пальцах карты, летят стремительно из одной руки в другую, изгибаются в воздухе кошачьей спинкой, раскрываются атласным веером. Красота, верь-не верь.

Не верь.

Petrov

Источник