Деконструкция

Он не помнил, как оказался здесь. Но сам медицинский кабинет знал как свои пять пальцев. Шутка ли – тридцать лет тут проработал. Сколько животных через его руки прошли – от банальных гусят с козлятами до по-настоящему экзотических. Даже тарантул был. Ни одному из них не отказывал – и занозы вынимал, и банки ставил, и лапы пришивал. А теперь…

Он повернулся на едва слышный стон и, не раздумывая, всадил скальпель в глаз лисы, истекающей кровью.

Один из зайчат тоже шевельнулся. Доктор было ринулся к нему. Но тот испустил предсмертный вздох. На его застывшей мордочке навсегда отпечаталось непонимание того, как и почему он умер.

Доктор ещё раз оглядел дело рук своих и отбросил скальпель прочь. Пол, стены, даже потолок – всё было забрызгано кровью. Мёртвые звери валялись вокруг, как испорченные персонажи кукольного театра. Или скорее – анатомического.

Надо было бежать. Никто ведь не поверит, что доктор сам не знает, как пошёл на такое. Человек, который за свою жизнь мухи не обидел, за считанные минуты в шашлык покромсал с десяток любимых пациентов.

Доктор услышал завывание полицейских сирен, открыл окно и выбрался наружу. За входной дверью он будет виден как на ладони. А так уйдёт задними дворами и скроется в лесу. Небольшом, но тёмном.

Однако стоило ему ухватиться за забор, как сзади хрустнула ветка. Обернуться он не успел. Разряд тока пронзил тело. Пальцы скрючило. Ноги перестали держать. Он упал навзничь, даже не ощутив сильного удара затылком о землю.

Перед тем как потерять сознание, он увидел над собой три отвратительных поросячьих рыла.

* * *
Очнулся доктор на цементном полу. В нос ударила вонь нечистот и пота.

Он оглянулся вокруг. Но ничего, кроме металлической скамьи и грязного ведра под ней, в узкой комнатушке не увидел. Подняться на ноги стоило невероятного труда. Как и сделать пару шагов до двери с оконцем, забранным прутьями.
– Э-э-эй, есть тут кто Выпустите меня отсюда… – и забарабанил слабыми ещё руками по железу.

В оконце появилась физиономия порося. Пятачок его сморщился от ухмылки.
– Очухался, старый Зря-зря… Надо было кончиться сразу. От инфаркта какого-нить. А так твои мучения только стартуют, – прохрипел хряк и заржал как конь. Хрякотавр…

Потом ударил по двери тяжёлым, видимо, дубинкой, так, что доктор отскочил, и открыл камеру.

Мощный удар ботинком в живот заставил доктора согнуться. Хряк не спеша обогнул его. На запястьях, заведённых за спину, щёлкнули наручники. Так и пошёл, согнувшись в три погибели, из камеры, понукаемый обидными пинками надзирателя.

Когда вошли в какой-то кабинет, свин подтолкнул доктора к стулу, прикрученному к полу. Тот рухнул и только тогда взглянул на человека, сидевшего напротив. Очков на докторском носу не было, и он не сразу разглядел, что перед ним волк в полицейской форме.

– Надеюсь, мои сотрудники не сильно вас помяли Уж простите их. Они не ведают, что и зачем творят. Как и вы. Как все мы…
– Понимаете, я не виноват. Вернее, виноват… В общем, я не знаю, что стряслось. Я просто принимал больных. Как всегда. Осматривал бабочку с обожжённым крылышком. А секунду спустя что-то произошло. И я раздавил её собственным ботинком. И остальных потом… О, это просто ужасно! Ужасно!
– Знаю, знаю, дорогой мой доктор Айболит. Поверьте мне, каждый первый из тех, что сидит на этом стуле, понятия не имеет, почему он такое натворил. Незадолго до вас Чебурашка был. Мягкая игрушка, добряк, всеобщий друг и любимец. Но видели бы вы, что он с Геной сделал, крокодилом. Обрезком трубы. Тот от расстройства чувств в петлю полез. Шапокляк-то высунула бедолагу. Да поздно. Теперь наш Гена в лучшем из миров… Вот и вы, – продолжил полицейский после небольшой паузы, – старикашка – божий одуванчик. С собачек и кошечек пылинки сдували. А теперь – самый опасный маньяк в городе. Зато Бармалей ваш бегает по парку, тут, неподалёку, и раздаёт девочкам и мальчикам воздушные шарики.

– Но я не понимаю, я ничего не понимаю… – бубнил доктор, раскачиваясь взад-вперёд на стуле.
– А иногда такое случается, что не знаешь, откуда столь больная фантазия берётся, – словно не слышал Волк. – Например, коровы летающие. Целое стадо. В городе паника стояла такая, что, мама, не горюй. Мало того, что не знаю, как теперь развидеть косяк коров, летящий на юга. Так ещё пришлось Мальчика-с-пальчик из лепёхи дерьма выковыривать. Сомнительное удовольствие, скажу я Вам… А я – погрустнел полицейский. – Нормальным же волком всю жизнь жил. Кого только не сожрал за свою карьеру. Этих вон, что вас взяли, тоже собирался. А тут – бац! – и сижу теперь тут, доброго копа из себя разыгрываю. Дошло до того, что на той неделе выводок зайчат через дорогу перевёл… Самому с себя противно, но дороги назад нет.

– Так что же происходит, объясните же мне наконец! – повысил голос Айболит.
– Да ничего особенного. Деконструкторы, чтоб им пусто было, опять развлекаются. Берут сказки, или там легенды какие, и извращают по-всякому. Вот где маньяки настоящие. А мы тут расхлёбываем. Жду и надеюсь, что кто-то из них сюда попадёт. Отыграюсь по полной. Это я – добрый. А поросята, видели теперь, какие Устроят весёлую ночку…
– Так вы меня выпустите – в голосе доктора, заглушая тревогу, прорезалась надежда. – Вы же знаете, что я не со зла. Не специально, то есть…
– Э, нет, дорогой доктор, – вздохнул Волк. – Не имею права. Вы ж теперь от смертоубийств не откажетесь. А нам потом ваши художества отмывать. Придётся посидеть пока, авось очередной деконструктор вам роль получше сочинит. Хотя-я-я-я… Я бы сильно не надеялся на вашем месте… Кстати, о месте… Эй, как тебя, Нах-Нах, подь сюды! Отведи нашего друга обратно в камеру. С ним всё понятно.

На плечи доктора легли маленькие, но твёрдые копыта. Айболит не удержался и всхлипнул.

Источник