Паранойя

Сегодняшний пациент был самым… безумным, хотя использовать это слово, конечно, неэтично, тем более к бывшему коллеге.

Антон Астафьев, некогда сам психиатр, сейчас полулежал на мягкой кушетке и, заламывая руки, пытался объясниться:
– В какой-то момент я просто понял, что не живу, а существую. Они дали нам иллюзию свободы, а сами заперли здесь. Кормят, обеспечивают всем необходимым… и наблюдают.
– Они – доктор Роман Смирнов на мгновение отвлёкся от рисования чёртиков в блокноте.
– Они, – Астафьев горячо закивал. – Я не знаю, кто они. Боги. Инопланетяне. Другие люди. Я так их и не увидел.

* * *
– Ты почему не ешь
– Что Ой, извини, задумался что-то…

Роман рассматривал картофелины, которые только что положила ему на тарелку жена. Клубни были идеальной формы – и все совершенно одинаковые. Было ли так всегда, Роман не знал, раньше как-то не обращал на это внимания.
– Так что ты рассказывала – Смирнов с улыбкой посмотрел на супругу.
– Я говорю, мы обнаружили, что в продукты стали добавлять меньше сахара. Связались с поставщиками, а они говорят, это всё согласно новому закону. Мол, много сахара – это вредно. Такими темпами, глядишь, скоро вообще конфеты производить перестанут.
– Марина, – Смирнов взял жену за руку, – слушай, а ты когда-нибудь была на производстве тех же конфет, например
– В городской пекарне была.
– А в других городах Ты же технолог, ты должна…
– Не беспокойся, технологию производства я знаю. Ты чего бледный такой, Ром Не беспокойся, ты даже не почувствуешь, что сахара в продуктах меньше стало, сладкоежка ты мой… У тебя как день прошёл

* * *
– Почему ты хотел взорвать электростанцию, Антон

К пациентам следовало обращаться на вы, но Смирнов не мог заставить себя разговаривать с Астафьевым так же, как с другими психами… Опять! Неэтично же!

Роман Смирнов с Антон Астафьевым долгие годы работали вместе. Пусть они не были друзьями, но хорошими приятелями были точно. Недавно Астафьев узнал о том, что неизлечимо болен, это кого угодно свело бы с ума. Смирнов сочувствовал бывшему коллеге и искренне хотел ему помочь.
– Так зачем было взрывать электростанцию
– Я не собирался ничего взрывать.
– В полиции говорят…
– В полиции ни черта не знают! – Астафьев в один момент перешёл на крик, его глаза загорелись безумием, но уже через мгновение эта вспышка агрессии погасла. Антон вдруг виновато улыбнулся, быстро закивал каким-то своим мыслям, а потом тихо сказал: – Рома, просто я нашёл выход из города.

* * *
– Ром, что-то ты хмурый в последнее время. Не заболел – Егор Журов, коллега Смирнова, участливо похлопал его по спине.
– Нет, всё нормально.

Они присели за столик и приступили к обеду. Смирнов водил ложкой по липкой гуще, называемой супом-пюре, но есть совершенно не хотелось.
– Представляешь, хотел вчера жене сюрприз устроить, пикник за городом, а оказалось, что мост через реку на ремонте, – Роман надеялся, что голос его звучит ровно и беззаботно. – Ты не знаешь, как давно его ремонтируют Кроме знаков там ни техники, ни рабочих не было.
– Пикник за городом Ну ты даёшь! – Журов рассмеялся. – Там же клещей можно нахвататься! Почему в парк не поехали

Смирнов пожал плечами и улыбнулся.

* * *
– Долгое время я думал, что мы лабораторные крысы. Думал, на нас ставят опыты, следят за результатами. Всё оказалось проще…

Антон Астафьев совсем осунулся. Болезнь неизбежно брала своё. С каждым днём ему всё сложнее было разговаривать, но сегодня он разошёлся. Смирнов с тоской подумал, что это может быть последним рывком перед тем, как уйти из этого мира навсегда.
– Они построили этот город – создали естественную среду обитания. Наш вольер в огромном зоопарке. Нас просто… сохранили. Как вымирающий вид.

Астафьев посмотрел на Романа, в мутных глазах бывшего психиатра на несколько мгновений промелькнул отблеск сознания.
– В правом крыле электростанции есть подземный коридор, а там – дверь. Это выход.
– Если бы всё было так просто, толпы психов ходили бы туда, как на экскурсии, – недоверчиво прокомментировал доктор Смирнов, уже совершенно позабыв об этике.
– Я не говорил, что просто. Эту дверь никто не замечает. Будто какой-то ментальный барьер скрывает её от наших глаз… Я нашёл её только потому, что точно знал, что и где надо искать.
– И что там, за дверью – сердце Смирнова бешено заколотилось.
– Там ответы. Но мне иногда кажется, что лучше бы я их не знал.

* * *
Он стоял перед ничем не примечательной дверью. Даже табличка с надписью «Опасно. Не входить» особо не привлекала внимания.

Роман сам не знал, почему это делает. Он не должен был верить ни одному слову параноидального бреда своего бывшего коллеги, но с каждым днём Смирнов находил всё больше и больше доказательств того, что весь его мир – фальшивка.

Нет, Роман знал, почему он это делает. Он хотел доказать самому себе, что не сходит с ума.

* * *
Предусмотрительно захваченный Смирновым фонарь не выхватывал из темноты ничего, кроме бесконечного коридора. Роман шёл вперёд уже не меньше часа, и наконец-то он начал чувствовать перемены.

Холод сковал тело. Каждый шаг, каждый вдох давались всё сложнее. Можно было пойти назад, чтобы прихватить с собой респиратор и тёплую одежду, но Смирнов не решился. Он боялся, что о его побеге уже известно, и стоит вернуться обратно, его тут же схватят. Сначала он должен был узнать…

Тьма неожиданно оборвалась. Смирнов просто сделал шаг – и переступил через невидимый барьер, оказавшись снаружи.

Глаза потихоньку привыкали к солнечному свету, такому яркому, что даже смотреть по сторонам было больно. Но слепящее солнце совершенно не грело, Смирнова колотило от холода. Вокруг Романа до самого горизонта простиралась безжизненная пустыня. Землю покрывал толстый слой невесомого пепла. Едкая пыль кружилась в воздухе, попадая в нос, тяжёлым облаком оседая в лёгких, вызывая приступы кашля. Даже бесцветное небо, казалось, было давно выжжено пылающим солнцем, оттого и потеряло все свои краски. Чуть поодаль, накрытый прозрачным куполом, возвышался город, похожий на огромный стеклянный шар.
– Я должен это заснять, – произнёс Смирнов, голос его звучал неестественно глухо.

Роман достал сотовый. Телефон не подавал признаков жизни. Часы и фонарь тоже. Кажется, переход через барьер уничтожил всю электронику…

* * *
– Рома, я всё понимаю, – успокаивающе говорил Егор Журов. Взгляд его лучился сочувствием, желанием помочь и, конечно, пониманием. Абсолютно фальшивым пониманием происходящего. – Ты такой не один. Каждый год несколько человек узнают о лучевой болезни – и каждый из них считает своим долгом отправиться к самому ядру электростанции, чтобы взорвать её. Не ты первый и не ты последний, к сожалению. Мне жаль, что болезнь поразила именно тебя, Ром.

Смирнов улыбнулся. Он полулежал на кушетке в кабинете психиатра. Роман понимал, что ему осталось недолго: болезнь грызла изнутри, но на душе было спокойно. Он точно знал, что не сошёл с ума.

Источник