Чашка была чашкой не всегда. Именно поэтому у неё, в отличие от других чашек, были нереализованные амбиции. Когда-то её человек пил не чай, а пиво. Оттого она считалась кружкой. Всем сомневающимся чашка гордо показывала надпись на боку: «I wish this was a beer».
На самом деле чай из этой фарфоровой чашки можно было пить с тем же успехом, что и пиво. Но вещи, как и людей, часто определяют не по материалу, а по применению. И классифицируют так же. Поэтому прошлое чашки было столь важным и для неё, и для человека.
Чашкин человек действительно хотел бы вернуть прошлое. Он любил пиво и всячески подчёркивал это в общении с немногочисленными друзьями, бравируя как нынешним воздержанием, так и былыми подвигами. Друзей у человека становилось всё меньше. Сперва из-за воздержания, после – из-за бравирования. В конце осталась только чашка.
Ей как бы не полагалась эволюция по статусу. Чашки не должны менять свой характер, роль в социуме и место в сюжете. Но она точно об этом не знала. Следовательно, могла себе позволить стать чем-то большим, чем чашка, которая хочет вернуть себе статус кружки.
В квартире человека она заняла положение хозяйки. Её авторитет был непререкаем в глазах фарфоровой кошки, застоявшихся на полках книг, грязных тарелок и задернутых занавесок. Даже плюшевый медвежонок, который помнил почему-то только две фразы – «Для Оли» и «Возвращаю», – полностью признавал верховенство чашки, салютуя ей пыльной лапкой. А всё потому, что она была ближе других к человеку.
Мятая одежда и оконное стекло с видом на прошлое тоже претендовали на место его любимцев. Но стекло не хранило тепло рук и губ, а одежду единогласно признали читером.
Осознавая свою миссию, чашка делала всё, что могла сделать полезного. Консультировалась с термосом, как подольше сохранить температуру жидкости. Никогда не обжигала губы человека своими краями. Старалась не выпасть, когда он засыпал с ней в руке. Гордилась его доверием. Клялась никогда не разбиваться.
Когда человек наконец коснулся стекла, а потом и асфальта, ему пришлось выдержать неприятный разговор в небесной канцелярии:
— Почему!
— Просто вы нам не нравитесь. Вы и сами себе не нравитесь…
Сентябрь в том году был холодным, а окно осталось открытым. Чай быстро остыл. Как и дужка, которой касалась рука чашкиного человека.