НЮРКИНЫ ДЕТИ

— Айда, Вальку выручать, — кричала ребятня, собравшись за огородами. Место там просторное, целая поляна, где можно играть, бегать, кричать — за это ничего не будет. Собирались всей деревней: кто старше, кто младше — все друг друга понимали.

Валька — старшая дочка Калошиных, еще два младших брата в семье. Влетало Вальке, как старшей, по первое число. Ей побегать хочется в двенадцать лет, а тут мать с хворостиной помогать по хозяйству заставляет.

— Вальку дома заперли, сегодня не придет, — крикнул соседский мальчишка. — Мать ей трепку задала.

То, что Вальке попадает часто, знали все. На самом деле и с другими не церемонились: слово отца-матери — закон. А если провинились, то порцию воспитательных мер выдавали сразу. Но у всех гораздо реже, чем у Вальки. Причем отцу девочки, дяде Коле, было некогда, он с раннего утра до темна работал в совхозе, так что дети на Анне были (деревенские звали Нюрой). Сама Анна тоже в совхозе работала, но на ней еще и дом, а уж хозяйство и огород — это они вместе с мужем. Ну и дети помогали.

Наивные ребятишки думали, что если позовут Вальку играть, то мать отпустит. Или у самой Анны отпросить, уж, наверняка, отпустит играть. Но ватага деревенских мальчишек и девчонок получила от ворот поворот. Нюра, располневшая, невысокая, в простой одежде, в фартуке, захлопнула калитку.

— Ох, и злая она эта Нюрка, — ребятня постарше осмеливалась за глаза называть «Нюркой».

Детвора Нюру не любила, с сочувствием относились к Вальке, Витьке, Юрке. — Она же неродная, — сказал кто-то, — вот и дубасит.

То, что все трое детей не были Анне родными — это правда. И детям казалось, что открыли настоящую тайну. Для всех остальных в деревне — это не новость.

Николай вернулся с войны к жене и детям. Но пожить не пришлось, жены вскоре не стало, и он, прошедший войну, вдруг растерялся: что с малыми делать. В скором времени привез с соседней деревни Нюру. И пошла она, как говорится «на детей». На чужих детей.

Еще молодая, ни разу не была замужем, впряглась в домашнюю и совхозную работу. Николаю сразу стало легче: за детьми пригляд есть. Одежда хоть и заштопана, но чистая, все сыты, старшие в школу пошли. И вскоре забыли, что Нюра неродная детям.

Общих детей у Калошиных так и не было. Так и выросли Валька, Витька, Юрка. И все разъехались, потому как в деревне учиться негде. Все трое получили профессии. Валя окончила техникум, а парни — училище. Остались работать в городе. И, казалось бы, можно Нюре вздохнуть свободно. Но родились внуки, и, подрастая, их обязательно привозили в деревню. Потом старшие внуки приезжали реже, наступала очередь младших. И, наконец, остался самый младший Ваня.

Дядя Коля к тому времени уже оставил белый свет. А Нюра, еще больше располневшая, круглобокая, так и принимала детей и внуков, все лето гостил семилетний Ваня.

Она уже ходила тяжело, трикотажная, потертая кофта застегнута на одну пуговицу, на голове все лето — светлый ситцевый платок, а по праздникам цветастый. Корову уже перестала держать, остались только куры, да огород. Дети приезжали картошку садить — земли полно.

Мы стояли на пристани (место, где причаливал теплоход «Заря», условно называли пристанью. Баба Нюра только что проводила Ваниного отца, своего младшего сына Юру. И общалась с моей бабушкой. Ванька бегал, как угорелый, прыгая с камня на камень. Нюра не церемонилась с ним, окликнет иной раз строго, а то и выразится не печатно. Потом снова продолжает рассказывать, как тяжело угодить городским детям с едой начинает перечислять булочки, котлеты, борщ, кашу…

Прошло много лет. Вспомнилась эта баба Нюра, суровая, изработанная, может даже жестокая порой, но вместе с мужем, поднявшая детей и до конца жизни оставшаяся им мамой и бабушкой…

Источник:

Источник