Никогде

 

Никогде ...На картоне, размером с игральную карту, кто-то очень талантливый нарисовал удивительный узор: он казался живым, перетекая и изменяясь, завиваясь изящными кольцами, кусая собственный

…На картоне, размером с игральную карту, кто-то очень талантливый нарисовал удивительный узор: он казался живым, перетекая и изменяясь, завиваясь изящными кольцами, кусая собственный хвост — нет начала, нет конца, нету рая, нету ада — никуда теперь не надо
Спать, видеть сны Да, есть вещи, которые действуют постепенно, как медленный яд. — успел подумать капитан Панда прежде, чем провалился в магический узор.

Капитан спал, и сон его был крепок, но тревожен. Виделась капитану работа в офисе — серые стены, серые люди, серые дни. Капитан оформлял кредитные карты, врал, изворачивался, давил: план нужно было выполнять — хоть тресни. План — это лишняя тысчонка к зарплате. План — это новая куртка на зиму. И ботинки поменять — протекают, скоты. Впрочем, куда ходить-то. Да и зачем Дома хорошо. Пусть и ремонта давно не было, и кран давно свистит, и однушка — зато своя! Ноут вот недавно обновил — тоже хорошо, а в выхи и пофармить можно, и в рейд сходить. И вообще, зато не пью! Пацаны в кальянную завали — надо бы сходить. Че-то там …насекомое какое-то …бабочка-хренабочка…а! Гусеница!

— Я, молодой человек, не просто так Гусеница! — синее существо в клубах дыма вползло в сон.
— А я не просто так человек! Я…а кто я
— То-то и оно! Вот представь, что ты просто грибок, и ты прыгаешь на Супер-Марио.
— Да ну, это был бы прикол, миллионы в игру не играли бы. И потом, какой же я гриб Ленин — гриб!
— Ленин был лысым! Но это — еще один уровень, а никак не финальный босс. Вспоминай, молодой человек, кто ты Тварь дрожащая или право имеешь
— Я…я…продавец зонтиков Впариватель кредиток Я — о б ы ч н ы й..Обычный, да — голос предательски дрогнул и ледяной ужас нормальности гладким булыжником рухнул в желудок сновидца. Заворочался там, устраиваясь — все хорошо, все правильно, все нормально. Спи, молодой человек, все тебе только привиделось. Спи, завтра на работу вставать. Будильник скоро зазвонит.
Панда всхлипнул во сне.

— Горностай, сокровище мое, похоже у нас тут Пиздекамск. Спасать пора! — мурлыкающий голос разорвал серую паутину сна.
— Я занят! — цокнули коготки по серым камням. — Я Логрус нашел!
— Ну, допустим, не ты нашел, а он тебя — это раз. И два — ты посмотри, во что его голова превращается! Я тут жить отказываюсь!
— Голова — предмет темный и обследованию не подлежит! — Горностай с сожалением оторвался от танцующего лабиринта. — Не боись, королева, есть у меня один могильничек. Быстро в норму придет. Хотя, я бы его еще подержал. В воспитательных целях. А то ведь сейчас опять приключаться пойдет! А я еще от его бессмысленных и беспощадных прыжков с парашютом не отошел!
— Ну Горностаюшка, ну пожалуйста!

Капитан Панда, все еще связанный серыми нитями серого сна, увидел, как Горностай и Королева вкатывают в пределы сознания что-то большое и квадратное. Крышка откинулась, и яркий свет, бьющий из этого квадратного, озарил все вокруг. Серая хмарь шипела и съеживалась.
— Я — капитан Голландца и потопитель Наутилуса. Я — Ктулху-за ушком-почесатель! Я — предводитель двух сотен штормозубов! С нами Босх — кого убоимся
— Эй! Куда разогнался! Это моя фраза! — Королева даже не пыталась скрыть радость. — Наконец-то ты очухался! Горностай, дай поцелую!
— Лучше деньгами. — махнул хвостом монохромный хищник, захлопывая могильничек.
— Слушайте, я такой кошмар видел — врагу не пожелаешь!
— Да в курсе мы, на самом деле. Тут такое дело: Логрус, куда твое любопытное капитанство занесло — это лабиринт в мире Хаоса. Он тебе картинки-то и подбрасывает. И, насколько я понимаю, пока ты его до конца не пройдешь — не выберешься. Отсюда даже по картам не перенестись.
— Горностаааай, а ты откуда это знаешь
— Оттуда!

Капитан и Королева хотели было переглянуться, но сложно переглянуться с голосом в голове, поэтому Панда просто огляделся. Под ногами, действительно, горел и переливался восхитительный живой узор — лабиринт, дающий власть над тенями — Логрус.
— Эх, вот сейчас, как никогда хочется позвонить Кузе. У него, помнится, была чудесная дрезина. Ну что, почапали потихонечку — Кэп шагнул вперед и языки пламени нежно лизнули пандовы ступни. — Ну и ничего такого страшного. Ну и никакого хаоса.
— Тсыыыы уверенссссс — шипение раздалось сразу отовсюду.
— Уже нет. Ты кто и ты — где
— Я начало и конец, альфа и омега, я — Великий Змей!
— Вот только тебя тут и не хватало. — Капитан Панда на всякий случай ощупал лоб и лицо — шрам-молния, вроде, не появился, и очки не отросли. Да и метлы поблизости не наблюдалось. — Какой, ко всем чертям, Змей Я что, парселтанг понимаю
— Не льсти себе! — Змей, кажется, обиделся. — Ты, конечно, тоже мальчик который каким-то чудом выжил, но не тот. А я не тот змей. Я великий. Я — суть Лоргуса. И я тебя съем.

 

— Кажется, пора валить! — Королева нервно закурила внутри капитанской головы.
— Выпускайте кракена! — поддержал боевую подругу Горностай.
— Сарынь на кичку! — подумал Кэп.
А что подумал Змей, никто не узнал, потому что он был очень Великим.

— Стоп-стоп-стоп! Я не могу в желудок к Змею. У меня еще три короны ненадеванных! Давайте рассуждать логически
— Королева! Мы Лоргусе, в голове у Капитана и в Аду — одновременно. Какая логика О чем ты
— Ой все! Смотри, он Змей. Веками сидит тут. Истосковался, поди, без родной души. Бабу ему надо!
— Чего — если бы у Горностая были брови, он бы сейчас лихо заломил одну. Но своих не было — пришлось ломать чужие.
— Не чего, а кого. Бабу. Змейскую. Вот ты какую большую змею помнишь
— Нагайна! Из мультика про Рики-тики-тави! — вмешался в разговор Панда.
— Да, но нет. Мелоквата.
— Уроборос! Гигантская змея. И, кстати, нигде не говорится — мальчик он или девочка. — Горностай пристально посмотрел на Великого Змея, который уже подобрался к Капитану, и плотоядно ухмыльнулся — Ну, держись, чешуйчатое! Я даже не думал, что такое возможно, но, кажется, дело во мне.

Горностай сладко потянулся, дунул, плюнул, махнул хвостом, и по хищному велению, по горностаеву хотению, прямо перед Великим Змеем из пустоты, из ничего, из сумасбродства и двух медных монет соткалась Уроборос, кокетливо облизывающая кончик собственного хвоста. Раздвоенный язык влажно трепетал, мелькая меж изумрудных губ. Упругое мускулистое тело свивалось в кольца, завораживало, манило.Танец семи покрывал, танго, фламенко — ничто не могло сравниться с плавными и такими страстными движениями Уроборос.

— Все-таки девочка.. — выдохнула Королева.
— Мгм! — в один голос хмыкнули Капитан и Горностай.
— Сссссокровище! Сссаломея — шипел Великий Змей, забыв и о капитане, и о Лоргусе. — Пойдем сссо мной в бесссседку!
— Но там же темно! — Уроборос опустила ресницы.
— Да что мы, читать там что ли собираемся! — Змей обхватил Уроборос хвостом и увлек в голубеющую даль. Даль стыдливо покраснела.

— А вот хотел бы я знать- начал было капитан, глядя на удаляющуюся парочку. Но замолчал.
Путь к сердцу Лоргуса был свободен.

Никогде ...На картоне, размером с игральную карту, кто-то очень талантливый нарисовал удивительный узор: он казался живым, перетекая и изменяясь, завиваясь изящными кольцами, кусая собственный

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *