Марин Яр

 

Марин Яр Тяжёлый серый камень едва помещался в руке Лизы. «Какие-то здесь все чеканутые», — думала она, глядя на него. — Иттить надо по тропинке, — с придыханием говорила баба Нюра, бодро

Тяжёлый серый камень едва помещался в руке Лизы. «Какие-то здесь все чеканутые», — думала она, глядя на него.

— Иттить надо по тропинке, — с придыханием говорила баба Нюра, бодро поднимаясь по склону холма. – Вон тама тропка зачинается, а дальше в лесок, потом вдоль берега пойдёт. Иди, и чего б ни увидела, не сворачивай и не вздумай бежать. Потом побегёшь, как камень кинешь.
— А долго идти – поинтересовалась Лиза.
— Дак как поведут.
— А как я пойму, что пришла – вздохнула Лиза.
— Да уж не потеряешься, — хмыкнула бабка. – Там в аккурат над обрывом этим встанешь, дальше и пути не будет.

Баба Нюра вдруг резко остановилась. Пошаркала ногой перед собой, расшвыривая жухлые осенние листья. Под листьями оказалась узкая тропинка с кочками длинной серой травы по бокам.
— Тута! – важно сказала женщина.

Потом перекрестила Лизу, поцеловала её в лоб.
— Ты крепись, девонька! – слёзно сказала она. – Дойди. А на краю будешь стоять, так честно всё говори, за душой не держи ничего, в голове не утаивай. Выскажешь всё и камень кинешь. Только со всей силы кидай, чтоб плеск услышать. Как услышишь – уходи.
— А если не услышу Не докину если

Баба Нюра неожиданно икнула и отшатнулась. Посмотрела на Лизу округлившимися похолодевшими глазами, на камень в её руке глянула.
— Услышишь перестук камней, — глухо ответила она, – беги. Коли ноги выведут, считай, боженька заступился.
— А если нет
— Чего — «нет»
— Если и стука камней я не услышу – Лиза смотрела, как белеют её пальцы, сжимающие увесистый булыжник.
«Тогда не свидимся», — подумала про себя баба Нюра, а на вопрос Лизы пожала плечами.

* * *
В деревне Марин Яр есть церковь с колоколенкой. Старая, почерневшая от времени и пустая. Но несколько человек из деревни за церковью ухаживают: стены внутри белят, чистят колокол. Звонит тот колокол по большим праздникам, да если беда случится.

— Вот скажи мне, Нюрка, — кряхтел и чихал от папиросного дыма старик Никанорыч. – Ты ж первая колдовка на деревне, а в божьем храме полы метёшь
— Иди отседова, чёрт старый! – ворчала бабка Нюра на заходящегося хриплым смехом старика и грозила ему метлой. – Много больно ты о божьем знаешь!

Никанорыч посмеялся, докурил свою папиросу и ушёл. Шутка шуткой, а то, что бабка Нюра колдовка – то правда. Самая сильная из четырёх, что в Марином Яре живут. Вдруг не до шуток ей Возьмёт да и нашлёт паршу какую или понос отсель да до первых петухов

А бабе Нюре и вправду было не до шуток. Подходил к концу октябрь, близилось новолуние. Вот-вот наступят дни безвременья, а потом Саванов день. Говорят, кто из безвременья в Саванов день порог дома не переступит, тому так в том безвременье и быть. Бродить душой бестелесной, выть ветром, плакать дождём, да под снегом погребённым быть, пока солнце весеннее не сожжёт — во имя новой жизни.

И чудилась пожилой женщине везде старуха в чёрном плаще, что смотрит на неё глазами синими да без зрачков. Лицо в морщинах, серое, будто истерзанное дождями и временем дерево. И стоит эта старуха, а вокруг неё духи мёртвых жмутся друг к другу, воют, жертвы жаждут. Моргнёт баба Нюра и вроде как это не мертвецы, а голые ветки на ветру свистят да скрежещут. А старуха всё стоит. Даже если закрыть глаза, будет та старуха у бабы Нюры перед внутренним взором.

* * *
В Марином Яру большая школа. В каждом классе по двадцать человек, не меньше. Большая деревня. В школе сегодня «Вечер народных верований» с чаепитием и танцами. Баба Нюра – главный рассказчик.

— Саванов день в нашей деревне давно отмечается. Важный праздник, кто бы что ни говорил, — нараспев начинает баба Нюра.
— Баб Нюр, а почему Саванов день Может, правильно Самайн – прерывает ее Лиза, учительница в младших классах, приезжая.
— Может и Самайн,— задумчиво соглашается баба Нюра. – Мара-то, что деревню нашу спасла, пришлая была, по-русски неровно говорила. И веры другой. Свои обряды строго соблюдала. И нам рассказывала.

Про неделю, когда мир замирает, потому что времени больше нет. Когда нужно избавиться от лишнего, скот проверить: тот оставить, что зиму готов пережить. А тот, что слаб, – на мясо. Запасы надо все посчитать, чтоб до весны хватило. А главное — душу очистить. Повиниться, если нарушил обеты какие, зло сделал или обидел кого. Пойти на берег реки, камешков собрать, на каждый высказать боль, обиду или вину, да по одному в речку бросать. А коли сильное что, тяжёлое на душе, то надо один камень найти. Так чтоб и в руку вместился и по весу был как тяжесть на душе. С камнем тем на Марин Яр надо идти. В заповедное место. И там бросить.

— И зачем это – закатив подведённые глаза, вздыхает Лиза.
— А затем, что человек не сам по себе живёт. Коли тёмное в себе копит, то привлечёт духов мёртвых. Любят они грешные души. А коли что совсем тяжкое, то придут духи Мёртвой Охотой. И не только тому человеку худо будет, но и всей деревне несдобровать. Охота за собой мор и поветрия может привести, а может и пожары, как знать
— Может, Дикой Охотой – снисходительно протягивает Лиза.
«Ишь, умная нашлась!»

— Может, Дикой, — кивает баба Нюра. — Ещё Мара учила костерки маленькие жечь во дворах. А с наступлением ночи на окошко свечку ставить. Выдолбит, бывало, маленькую репку, в неё свечу поставит и на подоконник. Мара говорила, что на огонёк придут души родных. И будут оберегать в безвременье. Только за порог ночью нельзя выходить ни в коем разе. Дух-то он может и близкий. Да человеческого в нём нет ничего. Голод только.
— А где этот Марин Яр
— Да вот там, чуть на холм, потом в лесок, и там овраг большущий такой, заросший, заваленный острыми камнями и корягами. А по его дну ручеёк небольшой течёт. Он разливается дальше будто болотце с кочками. И так до каменной ступеньки. Из-под ступеньки ручей побольше вытекает и в речку Забродку нашу впадает.

 

— А почему он именно Марин
— Про то легенда есть. Дело в том, что деревня эта сначала как река называлась – Забродка. Люди тут жили, вот церква эта у них была. А мы…
— Кто мы
— Ну… — замялась баба Нюра. – Не мы, а предки наши. Так вот. Было то глубокой осенью как раз в безвременную неделю. Напали на деревню злые люди. Грабить начали, дома жечь, скот выгонять из дворов.

«Выходите, бесовское отродье!» – кричали. Жителей всех из домов повыгоняли, а те в ночных рубахах белых на голое тело. Будто в саванах все. Бегают, мечутся. А батюшка тогдашний как начал в колокол звонить, вроде созывать всех. Мы и побежали, ну то есть тогдашние люди, да. Все в церкве спрятались, одна Мара на пороге стала и не входит.

«Не могу, — говорит. — Веры я иной. Нельзя мне». Батюшка серчает, ногой топает: «Быстро иди!» А она плачет: «Ты ж меня ведьмой звал, как же я могу в твоей святыне быть»

Батюшка сплюнул в сердцах, схватил её в охапку да занёс в церкву. «Мы, — говорит, — мы не на божьей войне сейчас, а от людской своры прячемся. Выживем – помоемся да помолимся, мой бог простит и твои не обидятся, чай!» И пошёл засовы проверять.

А те ироды, что снаружи бесновались, хохочут: «Дурье! Вот мы вас всех тут и спалим!И попа вашего, ведьм привечающего!»
И скачут вокруг, факелы свои кидают, да не принимается церква, не горит. А они злятся. Уже нашли масла и льют его на стены. А мы молимся только. К смерти готовимся.

Тогда Мара и говорит:
— Есть ход у тебя незаметный
— Есть, — говорит батюшка, — да он вон до того сарая, нет в нём толку.
— Ты, батюшка, сбереги всех, ночь только простоять надо. День Савана сегодня. Всяк, кто за порог не выйдет, жить будет. Верьте мне.
— Да коли подожгут, как нам выжить
— Я их уведу. Прощайте!

И в ход, батюшкой указанный, ушла. Вылезла за церковью и давай руками махать да рубаху задирать. Ироды-то коней пришпорили и за ней. Убежала Мара к лесу. Ранили её. Ветки рубаху порвали, нагая бежала. А всадники знай свистят да улюлюкают. А потом остановилась Мара. Повернулась к загонщикам. Ветер трепал ей волосы. Факелы тушил, но раззадоренные кровью охотники не обращали внимания.

И говорит им Мара: «Полночь! Ну! Возьмите меня теперь!» — и смеётся.
Охотники с гиком и воем на неё и поскакали. Да рухнули в овраг. С конями, с собаками своими. А там — духи мёртвых встретили: рвали поганцев, и коней их и собак. Кости им крушили. Кровь текла так, что весь ручеёк да запруду перед порогом заполнила. И с утра был там бордовый лёд да кочки мёрзлой травы, будто серебряные.

Спаслись жители. Кровавый овраг тот стали звать Марин Яр. А потом и деревню тоже. Многие стали Марины обряды соблюдать. Особенно на Саванов день.
— А церковь
— А церковь хотели в советские времена под склад переделать, да мы не дали. Память это о нашем спасении, о жизни нашей. Ох, много чего по этому поводу тут творилось, и то — другой разговор. А церковь опустела. Некому тут стало службы служить.
— Значит, язычество победило – ехидно спросила Лиза.
— Оно ни с кем не воевало, — сухо ответила баба Нюра.

* * *
В дни безвременья, когда ледяными когтями цепляют за горло порывистые ветра, Мара принимает жертву. Снова багровый лёд в серебряной траве. Каждые десять лет.

Баба Нюра походит к берегу. Смотрит на ту сторону, держит в руках маленькую выдолбленную репку, а в репке горит огонёк свечи. Со стороны оврага идёт обнажённая женщина с чёрными волосами. Баба Нюра кланяется низко. Женщина глядит на неё синими глазами без зрачков и кивает. Следом за женщиной выходят кони. Торчащие ломанные кости их врастают в тела, исчезают. Всадники на конях прикручивают оторванные руки, а кто вворачивает голову, чтоб смотрела прямо. Припадают поначалу на лапы серые псы. Маре подводят коня и плащ длинный чёрный накидывают на тело. И вот она уже верхом, машет на прощанье склонённой перед ней женщине. «Прощай Ханна! — звучит у той в голове. – Принимаю твою жертву. Храни это место».

Баба Нюра молодеет будто, машет рукой в ответ: «Прощай, Мара!»

И смотрит сквозь слезы, как женщина в чёрном плаще уводит Мёртвую Охоту прочь от деревни.

Марин Яр Тяжёлый серый камень едва помещался в руке Лизы. «Какие-то здесь все чеканутые», — думала она, глядя на него. — Иттить надо по тропинке, — с придыханием говорила баба Нюра, бодро

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *