Коровушка

Моя прабабушка как-то особенно нежно любила домашних животных.

Помню цыплят около печки — в большой коробке, пищащих. Как доставала их по одному и разглядывала. А они всё пытались склюнуть двойную родинку у меня с запястья. Помню козлёнка, с мягонькими белыми завитками, смешным голоском, легко прыгавшего по всей кухне. Соседи всю эту мелочь птичью и звериную на улице держали, а прабабушка домой забирала. Жалела.

Но особенно хорошо помню, мелкая была, шла мимо тёплого хлева и увидела, как прабабушка обнимает коровушку, прислонилась к тёплому боку, глаза закрыла и молчит.

Спросила у бабушки Маши потом, а та вот что рассказала.

Дело было весной 1942 года. Великая Отечественная война вырвала мужчин из домов неожиданно, как-то сразу. Женщины всё ждали их быстрого возвращения домой, но не дождались. Поля были не убраны. Картошку выкопали ту, что покрупнее. Сделали, что смогли. И с этим ушли в зиму.

И вот к весне начался голод. Собирали колоски с ещё заснеженных полей, варили клейстер из зёрен вместе с костышами. С засохшими же листочками зёрна шли в хлеб. Из мёрзлой, тёмной и сладковатой картошки варили жиденькую похлёбку. Но потом не осталось и этого. Скот забили ещё зимой. Запасов не осталось. Люди стали умирать от голода.

Прабабушка моя свою корову и её телёнка под нож не пустила. Сена заготовили много. И как не был силён голод — кормилицу берегли. А коровушка и была кормилицей. Молоко спасало от голода двух детишек и саму прабабушку.

Бабушка рассказывала, как искали животных по домам, чтобы забить. Так вот Бурёнушка такая умная была, что, заслышав чужие голоса, стояла тихохонько. Но однажды председатель пришёл по доносу, хотел коровушку забрать на забой. Так прабабушка вилы подхватила и не пустила.

— Анна Васильевна, дети с голоду мрут. Как мне на это смотреть
— Кто
— Голубёнковы. Младшая дочка родила, слабенький мальчик совсем.
Ушла в сени, вернулась с кружкой молока:
— Пусть раз в день приходят. А Бурёнушку не отдам.

Так и отстояла коровушку. Когда совсем тяжело было, приходила, обнимала Бурёнушку и согревалась. Выжила и детишек спасла. Иногда в шутку говорила, что дети у неё молочные, беленькие и красивые.

А Бурёнкины дочки да внучки так и кормили семью. Были они невысокие, жилистые, но молочные. И звали их всех тоже Бурёнками, может, потому что по цвету были все бурыми, с рыжиной чутка, а, может, в честь коровы, спасшей от голода целую семью и нескольких соседских ребятишек.

И последнюю прабабушкину Бурёнушку я помню. Мы давно звали бабу Нюру к нам в квартиру. Ей под девяносто лет уже ведь было, тяжеловато в частном доме жить. А тут прабабушкины соседи живьём сгорели. Поговаривали, что место под склад хотели выкупить, а хозяйка не продавала. Прабабушка тяжело это переживала. Наконец удалось уговорить её переехать. И вот мы собирали вещи. Я мелкая шла мимо тёплого хлева и увидела, как прабабушка обнимает кровушку, прислонилась к тёплому боку, глаза закрыла и молчит.

А на следующий день были щи, и картошка с говядиной, и пироги с мясом. Все ели и нахваливали. А прабабушка тихо сидела. Только разок передником одну слезинку смахнула. Она ведь и не ела мясного-то. Салат из огурцов с помидорами, щавелевый суп или из яйца с зелёным луком. Маленькая, шустрая, как всё успевала… И добрая.

Моя прабабушка как-то особенно нежно любила домашних животных, а больше всего коровушек.

Источник