Акчопаш Яансарк

— Ты уверен, что они обе туда поместятся — молодой Кес о’Ворд, из последних сил старался удержать в руках выскальзывающие стенки волчьего брюха.
— Не разговаривай, — сухо оборвал его старший адепт культа Топора, сноровисто зашивая утробу серого хищника, обряженного в ритуальное платье.

Бездыханные Акчопаш и мать её матери перемазанные кровью и оплетённые кишками, наконец, скрылись внутри зверя.

— А теперь, уходим, — старший Кес о’Ворд водрузил рубило на плечо и быстрым шагом покинул двор заброшенного лесного дома. Младший адепт поспешил следом. Но, не пересилив любопытства, оглянулся. Ойкнув, он резво догнал собрата и больше назад не оборачивался. Туша огромного волка уже начала мелко подрагивать.

Сознание Серого полоснуло страхом. Он словно выныривал из какого-то непроходящего кошмара. Болело всё. От кончика хвоста, до чёрного сухого носа. Особенно потроха. Словно он в припадке безумия проглотил улей с пчёлами.

Волк попытался вздохнуть и зашёлся кашлем. Из глотки потекла багровая слизь вперемешку с кровью. В подреберье что-то судорожно трепыхнулось и устремилось наружу. Через мгновение в луже желудочного сока сдобренного какими-то ошмётками оказалась хрупкая Акчопаш.

Волк отшатнулся от неё, словно заглянув в глаза Смерти, и в панике пополз в дом. Хоть какое-то укрытие. Хотя, оно вряд ли поможет, когда Яансарк придёт в себя.

Уже не отдавая себе отчёта в том, что делает, Серый забрался на кровать и зарылся в одеяло. Тепло убаюкивало. Скрипнула дверь.

— Ты не видел мать моей матери — голос Акчопаш был ещё слаб, но шерсть на загривке Волка сама собой встала дыбом.
— Уходи, — без особой надежды прохрипел Волк и повыше натянул одеяло, — Забери всё что хочешь и уходи.

Противореча всем ожиданиям, Акчопаш Яансарк бездумно прошлась по дому и, подхватив невесть откуда взявшуюся корзинку с пирожками, вышла. За дверью послышались удаляющиеся шаги.

И только Серый облегчённо зажмурился, не веря своему счастью, как его желудок вновь скрутило режущим спазмом. На этот раз изнутри прямо на кровать исторглась мать матери Акчопаш. Боясь, что исчадие ушло недалеко и может услышать происходящее в доме, Волк вскочил и, преодолевая муть перед глазами и слабость в лапах, устремился прочь, прямо на ходу срывая с себя ритуальные лохмотья.

Но пути этого Леса непредсказуемы и коварны. И дорога сама столкнула ожившую и Серого. Она брела, ещё не обретя пути, а он бежал, стараясь скрыться от ужаса, застилающего его разум.

— Во-о-олк,- задумчиво протянула Акчопаш Яансарк, глядя сквозь оцепеневшего хищника. — А не знаешь ли ты, где здесь деревня Мне кажется я помню, что там жила моя мать…
— Вон за теми соснами, — сердце зверя колотилось где-то в горле, но не ответить он уже не мог.
— Хорошо, — губы исчадия растянулись в улыбке. — Спасибо тебе.

И, больше не обращая внимания на осевшего на переставших слушаться лапах Волка, Акчопаш медленно пошла по направлению к деревне.

Источник