ДУНДУК

 

ДУНДУК Ира тяжело вздохнула. Новый год придётся встречать в общежитии. Последний экзамен назначили на 30 декабря. Она просто не успеет доехать домой. И, как назло, сдавать придётся у самого

Ира тяжело вздохнула. Новый год придётся встречать в общежитии. Последний экзамен назначили на 30 декабря. Она просто не успеет доехать домой. И, как назло, сдавать придётся у самого противного преподавателя курса. Ребята даже кличку ему дали — Дундук.

Источник: не любили Владимира Николаевича. Был он для них слишком пожилой, слишком принципиальный, правда они называли это «вредный», слишком непонятный их молодым энергичным натурам. Профессор никогда никуда не спешил. Каждого отвечающего выслушивал с неизменным вниманием и потом обязательно задавал дополнительные вопросы.

Этого ребята боялись больше всего. Потому что, если билет можно было вызубрить, а, если удастся, то и списать, вопросы въедливого старика предугадать не представлялось возможным. Нужно было знать предмет. И когда у Владимира Николаевича возникали сомнения в знаниях ученика, он беспощадно отправлял его на переэкзаменовку. Просить его о снисхождении было бессмысленно, потому что он неизменно повторял: «Даже на «двойку» надо что-то знать, друзья мои, даже на «двойку»…»

Настроения никакого. Ира пялилась в конспект, но мысли её были далеко. Хлопнула дверь, и в комнату влетела её соседка по комнате Женька.

— Ирка! Чего сидишь Давай в институт быстрее! Я сейчас у Дундука спросила, можно ли экзамен сдать с другой группой на два дня раньше. И, представляешь, он разрешил! Может, и тебе повезёт!

Ира бежала со всех ног, но всё равно опоздала.

— Только что ушёл. — Молодой преподаватель с сочувствием глянул на расстроенную девушку. — Но только-только. Можешь попробовать догнать.

Ирка выскочила на улицу. Огляделась по сторонам. Точно, вдоль институтского забора, ссутулившись, медленно двигался Владимир Николаевич.

— Здравствуйте! Извините, пожалуйста! — Запыхавшаяся девушка догнала его уже около автобусной остановки.

— Здравствуйте! — Преподаватель неторопливо обернулся и внимательно оглядел Ирку с головы до ног. — На сегодня мой рабочий день окончен. Завтра я на кафедре с девяти.

— Знаю. — Испугавшись собственной наглости, кивнула Ирка. — Но это очень важно.

Профессор поднял брови.

— Вот как Так чем я могу быть вам полезен

— Владимир Николаевич, вы разрешили Женьке, Евгении Кашириной, сдать экзамен с другой группой. Пораньше. Я хотела просить вас о том же.

Преподаватель ещё раз смерил взглядом студентку, словно размышляя, стоит ли вообще продолжать этот бесполезный разговор.

— У Кашириной международный студенческий лагерь на кону. Если вы не забыли, ваша подруга — лучшая студентка, и путёвку эту получила заслуженно. А у вас что

Ира опустила голову. Конечно, она ведь даже не отличница, а до Жекиных успехов, ей как до Луны пешком. Надо было сразу об этом подумать.

— Ну, так что у вас

— У меня мама. Просто мама. Простите, Владимир Николаевич, я поняла.

Она развернулась, чтобы уйти. Но Владимир Николаевич неожиданно рассердился:

— Я вас не отпускал! Вы подошли ко мне с вопросом, из-за которого я, между прочим, пропустил свой автобус, а теперь собираетесь уйти, даже не выслушав ответ.

Ира виновато топталась рядом, не зная, что теперь говорить.

— Так что у вас с мамой Болеет

— Нет. — Она покачала головой. — Просто она одна. Понимаете, с тех пор, как я уехала, совсем одна. Мы всегда встречали с ней Новый год вместе. Я успевала. А в этом году я не успеваю приехать. Простите, я сама уже поняла, что это не уважительная причина.

— Не уважительная… — Задумчиво повторил за ней Дундук. — А, знаете, Ирина, приходите с Кашириной. Я приму у вас экзамен. Но, если у меня возникнут сомнения в ваших знаниях, не обижайтесь…

— Жека, похоже, я попала! — Ирка взялась за голову. — Теперь у меня на два дня меньше, а учить ещё… мамочка дорогая.

— Помочь тебе — Женька с готовностью достала свои конспекты.

— Ага. Пересадку мозга сделать. Твоего мне. Только это и поможет. Нет, Жек, буду зубрить! Я уже билет домой купила.

* * * * *

 

Экзамен у Дундука, как всегда, затянулся до вечера. Женя и Ира сдавали после всех. Как-никак, с чужой группой, и надо было дождаться, пока закончится список. Наконец, настала и их очередь. Женька быстренько отстрелялась и, махнув на прощание рукой Ирине, скрылась за дверью. Ира ещё сидела над своим билетом.

Села отвечать. Запинаясь от волнения, рассказала первую тему, потом вторую.

— Неплохо. — Преподаватель побарабанил пальцами по столу. — Давайте теперь несколько дополнительных вопросов, и можете быть свободны.

В это время за окном раздались громкие хлопки и восторженные детские вопли. Видимо, кто-то не дождался наступления праздника и запустил один из фейерверков. Небо на мгновение расцвело яркими огнями, и Ира вдруг заметила, как изменилось лицо Владимира Николаевича: морщины разгладились, а в глазах появился детский восторг. Разноцветные искры за окном погасли, а он всё сидел и смотрел на падающие в свете фонарей снежинки. И вдруг заговорил:

— После войны всем было очень трудно. Но взрослые, жалея нас, детей, старались превратить каждый Новый год в настоящий праздник. Непременно ставили ёлку. На заводе, где работала тогда моя мама, снаряжали машину в леспромхоз, и после раздавали деревца тем, у кого были дети.

Мы с сестрой ждали этого момента. Приносили ёлку, пахнущую морозом, ставили в углу. Постепенно по дому начинал расползаться запах хвои, и наши детские сердца наполнялись радостью и ожиданием праздника. Мы доставали заранее приготовленные самодельные украшения и начинали наряжать ёлку. Сохранившиеся с довоенных времён, и трофейные, привезенные из Германии, игрушки берегли и вешали на самое видное место. Но и наши неуклюжие звёзды и снежинки казались нам тогда очень красивыми.

Как-то, ещё летом, мама подарила мне книгу Носова «Весёлые рассказы» и рассказ про бенгальские огни полностью овладел моими мыслями. Я всё думал, как бы и мне, как мальчику Мишке, сделать такие же. Мечтал удивить маму и сестру.

Он замолчал. Ира сидела не дыша, боясь перебить профессора.

— Но я решил пойти дальше, сделать настоящую искрящуюся ракету. Больших трудов мне стоило достать натриевую селитру и фольгу. — Продолжал Владимир Николаевич. — Я отдал за них свои главные сокровища: ножик и коллекцию значков.

Я вымачивал газеты в растворе селитры, сушил их на батарее, набивал пустые гильзы спичечными головками. Вертел тугие валики из всего этого. Словом, к Новому году я приготовился основательно…

И вот в канун праздника долго уговаривал маму пойти со мной во двор. Мы оделись, вышли и я начал колдовать над своими изобретениями. Первые две заготовки красиво заискрились на излёте. Сестрёнка прыгала и хлопала в ладоши. А вот с третьей, самой большой, я, видимо, перемудрил. Она полетела по непонятной траектории и шлепнулась за деревянную сараюшку. Были ещё тогда такие во дворах. И почти сразу оттуда повалил дым. Сарай потушили быстро, потому что свидетелей моего пиротехнического эксперимента собралось достаточно.

Особо не ругали, лишь взяли слово, что больше я такими вещами заниматься не буду. А вот мама рассердилась.

Весь вечер до Нового года она со мной не разговаривала, а я боялся сказать, что просто хотел её порадовать. После того, как погиб на войне отец, она редко улыбалась, а нам очень хотелось видеть её весёлой. Конечно, мы помирились. А утром под ёлкой я нашёл свои первые «снегурки», коньки, о которых так мечтал.

Мама давно умерла, а я до сих пор люблю новогодние фейерверки. Хотя сам их, конечно, больше никогда не делал…

Он придвинул к себе Ирину зачётку, поставил «хор.»

— Если ещё подучите, в следующий раз будет «отлично». И обойдёмся без дополнительных вопросов. Езжайте, Ирина, к вашей маме и празднуйте!

Ира, не веря своим глазам, смотрела на зачётку. Всё! Она сдала! Сдала сессию! И даже без «троек».

— Спасибо вам!

Открыв сумочку, что-то вспомнила и, засмущавшись, положила на стол горсть шоколадных конфет.

— Что это — Нахмурился профессор. И тут же улыбнулся. — «Мишка косолапый». Неужели, ещё делают

— Мама их очень любит. Говорит, конфеты из детства. Я ей и купила.

— Ну, бегите, Ира, поздно уже.

— Счастливого Нового Года, Владимир Николаевич!

На первом этаже ждала Женька.

— Ты чего так долго Принял Измучил, наверное. Дундук!

— Он не Дундук.

Владимир Николаевич положил в рот конфету. Бережно разгладил фантик и подошёл к окну. Там, по-прежнему, падал снег. Через институтский двор спешили к воротам две девичьи фигурки.

— Счастливого нового года! — Тихо прошептал он…

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *