Чудище

 

Чудище Впереди, на развилке тропинки, гордо возвышается камень. Даже не так: Камень. Он достоин большой буквы и готического шрифта, почета и уважения со стороны более мелких собратьев и

Впереди, на развилке тропинки, гордо возвышается камень. Даже не так: Камень. Он достоин большой буквы и готического шрифта, почета и уважения со стороны более мелких собратьев и искреннего человеческого преклонения. Добавить фотографию и даты жизни, и этот исполин станет надгробием успешного при жизни бандита. Стоял бы, внушал уважение братве, заодно не давал вылезти хозяину обратно, на свет Божий.
Гранитный колосс без компромиссов.
На камне твердой рукой выбито «Налево пойдёшь — совсем пропадёшь». Ниже, для дураков, стрелка. И всё. Никаких последствий похода прямо или направо, а также варианта тактического отступления не значится. В таком виде предупреждение звучит таинственно. Как профилактика супружеской неверности.
Алёша, отдуваясь, слез с коня, прислонил глухо брякнувший щит и копьё к камню и с удовольствием отлил на обочине, задрав повыше кольчугу. Боевой конь скосил глаз, громко испортил воздух, позвенел сбруей и начал щипать траву.
— Это в каком же, вашу мать, смысле — налево — громко спросил Алёша у мироздания. — К чему этот символизм и декаданс!
Стрекочут кузнечики, палящее солнце продолжает раскалять шлем, превращая мозг богатыря в кисель, но словесного ответа от вселенной нет.
Алёша пребывает в походе уже месяц. У них, богатырей, вся жизнь — одни походы, но этот особенный: наказал князь Евстигней чудище найти невиданное, неслыханное, да к терему доставить. Для дальнейшего показа боярам, дружине и прочей челяди. Предполагаются и иноземные зрители. На кой уд сдалось это князю, Алёша не знал. Видать, для повышения престижа — княжество было невеликих размеров, зажатое между тремя соседними, в дружине всего полста бойцов, а денег вообще не было.
За грамотно организованный показ чудища можно было бы брать по полушке с носа, неплохой навар в масштабах года, даже с учётом инфляции и неизбежных расходов на прокорм, пропой и откаты.
Наградой за выполнение задания предполагается на выбор: или жениться на княжне Фёкле, или — терем с садом в личное владение. Алёша пока не решил, что лучше — жена у него и так есть, хоть и поднадоела, а упомянутый терем больше похож на дачный сортир. Габаритами и запахом. Сад, правда, неплохой — шесть соток травы-муравы, забористая штука. После неё цветы папоротника на любой яблоне узреть можно, даже зимней порой. В темноте. За версту.
— Чего там, в левой стороне-то — тоскливо повторился Алёша. — Ась
За месяц странствий он до костей провонял потом, своим и конским, устал и соскучился по горячей пище. Седалище ломит от безуспешных поисков чудища. Встреченные медведи, лоси и кабаны отбраковывались в силу банальности для здешних мест.
Кто на кабана смотреть пойдёт, если самого князя уже видел Вот то-то.
Пригодился бы некий сказочный персонаж: Змей-Горыныч, Соловей Разбойник или говорящий волк. Проблема в отсутствии оных, оскудела земля сказками, поросла былью. В деревнях советовали поискать водяного или, например, русалок, но плавать богатырь не умел, а о рыбалке имеет самое смутное представление.
Алёша хмуро огляделся, приподнял шлем и промокнул колючую бритую голову полотенцем. В его времена сей предмет, не чинясь, ещё называли ширинкой, но у современного читателя будут ненужные ассоциации.
— Что, Гидроцефал, и ты не знаешь, чего там, слева-то — обратился он к коню, названному в честь Буцефала и будущей гидроэлектростанции одновременно. Конь деловито стрижет зубами суховатую траву и не отвлекается на ерунду. Имя своё он признает, но на него не откликается.
— Ну и хрен с тобой! Стой здесь, а я схожу, гляну. Вдруг, чудище Мы его тогда скрутим и потащим. Набирайся сил, боевой товарищ.
Копьё Алёша решил не брать: длинное, да и толку с него пешему — никакого. Щит, задумчиво протерев рукавом от пыли, он тоже оставил у камня. Тяжеловат. Вытащил из ножен меч-кладенец, поправил шлем уставным образом и зашагал в направлении стрелки. Гидроцефал проводил его рассеянным взглядом и продолжил жрать, томно обмахиваясь хвостом.
Долго ли, коротко ли шёл Алёша по тропинке — неведомо. Но устал ещё сильнее. Растоптанные кирзачи оставляли в пыли дорожки бесформенные кляксы, словно здесь промчался беглый колобок. Меч нести наизготовку давно надоело, богатырь волок его, почти касаясь острым концом земли-матушки. Тропинка пересекала холмы, ныряла в неглубокие овраги, а затем и вовсе завела в лес — густой, хвойный, напоенный по жаре ароматом горячих ёлок.
Скоро сказка сказывается, да не всё коту масленица: будет и Юрьев день.
Не один и не два раза в раскалённую Алёшину голову приходило, что пора бы плюнуть и разворачиваться, но он упрямо топал вперёд. Сопел, крякал от натуги, иной раз даже похрюкивал, преодолевая пересеченную местность. Лес становился гуще, темнее и как-то неуютнее. Возникло и не отпускало чувство, что в спину смотрят чужие недобрые глаза. Не как в фильме ужасов, а, скорее, как в магазине, когда одет дёшево, а коньяк в руках вертишь коллекционный. Не по чину.
— Эге-ге! Едрит вашу мать! — для поднятия самооценки заорал Алёша. С ёлок посыпались пожелтевшая хвоя, птичьи яйца и спелые шишки. — Есть тут кто живой Чудище, выходи!
— Чего орёшь-то — откликнулся кто-то из особенно густых зарослей. Голос был спокойный, мужской, с удивлёнными интонациями. Как у внезапно разбуженного близким взрывом петарды. — Сейчас вылезу, может, подскажу чего дельного.
Богатырь перехватил меч поудобнее и смачно плюнул под ноги. Усталости как ни бывало.
— Ты — чудище Вылазь, давай! — грозно заявил он зарослям. Там громко хрустели ветки.
— С каких это хренов я — чудище — поинтересовался, кряхтя и отфыркиваясь, вылезший из леса на тропинку дед. Роста в нём было — Алёше до подмышек, седенький, сухонький, борода белая торчит, как веник. Глазки маленькие, но взгляд, как говорится, хитрожопый. Оружия на всем его заурядном наряде, от давно не стиранной рубахи до потёртых лаптей не наблюдается. Из мирного сельского облика деда выбивается только странный зипун без рукавов, весь в бурых пятнах и с непонятной нашивкой US ARMY.
— С инсургента снял, — пояснил дед, проследив за удивлённым взглядом Алёши на непонятную одёжу. — Трофейный тактический жилет.
Богатырь размашисто перекрестился свободной от меча рукой в ответ на неясные слова.
— Да и хрен с ним! — подытожил Алёша. — Чудища в твоём лесу есть
Дед пожевал губами, глядя в сторону. Словно прикидывал, сколько содрать за важную информацию. Богатырь, будто случайно, направил меч-кладенец в его сторону. Намекнул тонко.
— Ну… Здесь-то нонче, конечно, нетути. Кризис, сам понимаешь. Падение волатильности барреля. А вот там, поодаль, если что, так сразу и вообще. В разумных пределах.
— Голову не морочь, сказывай, куды бечь.
— На Поляну тебе надыть, добрый молодец. Там и найдешь искомое, ибо сила есть твоя вельми большая. Смогёшь, я так разумею. To be or not to be, как старики-волхвы баяли.
Алёша потряс головой, словно высыпая из ушей дедово словоблудие, отчего шлем съехал почти на нос.
— Чё за поляна В какой стороне
— Не поляна, а — Поляна! — важно откликнулся дед. — По тропинке почитай две версты, увидишь там… Не промахнешься, короче.
— Спасибо тебе, душевный ты человек! — растроганно сказал богатырь. — Теперь точно найду.
— А я и не человек вовсе, — хитро улыбнулся дед. — Я нечисть лесная, жуткая, хожу-брожу, с ума свожу, сужу, твержу, вот и тебе — конец, добрый молодец! Если не сказать хуже.
После чего встал по стойке смирно, руки по швам вытянул и провалился сквозь землю. Бесследно. Как в люк.
Алёша поправил шлем, почесал нос и побрёл в указанном направлении. Нечисть — не нечисть, а картина-то проясняется. Главное, добычу до камня обратно дотащить, а там и конь в помощь, и в целом — попроще будет.
Две версты по лесу дались тяжело. Если до этого стойким запахом пота Алёша выкашивал всё живое с подветренной стороны, то теперь дохла вся растительность, стоило пройти мимо. Животный мир в лесу скудноват, да и тот предпочёл свалить подальше.
Поляна открылась внезапно. Только шёл, раздвигал Алёша низко свисавшие лапы елей, а тут — бац! Открытое пространство. Деревня не поместится, а хуторок из небольших — вполне.
Посреди заросшей сочной травой поляны стояло одно-единственное двухэтажное строение размерами с княжеский терем. Но странное какое-то, ни тебе башенок, ни резных петухов на крышах. Простое, как ящик какой, но большое, не отнять. И окон много. Над видневшейся по центру дверью была приколочена вывеска. Буквы понятные, читать Алёшу дьячок научил, а вот смысл названия терялся. Видать иноземное слово, подготовки особой требует, так как написано было ХРЕНАТОРИЯ.
Богатырь пожал плечами, скрежеща кольчугой, и пошёл ко входу. В траве за ним оставался широкий след, усеянный дохлыми кузнечиками. Дверь, словно чувствуя приближение, заскрипела и призывно приоткрылась. Изнутри пахнуло борщом, бабами и медовухой, от чего Алёша засопел, воспрял духом и перешёл на бег.
В заведении, что бы не означало странное название, было хорошо! Десяток столиков, за которыми выпивали и закусывали, ругались и пели добродушные селяне. Невиданная прежде богатырём стойка бара, украшенная позади полками с разнообразной выпивкой. Угодливый хозяин в богато украшенном вышивкой кафтане, лысый как коленка, без ресниц и бровей. Казалось, что он натянул на голову чью-то чужую кожу, до того скупа мимика. Будь богатырь не так голоден, он бы обратил внимание на знакомый хитрожопый взгляд и просвечивающую сквозь тонкий кафтан надпись US ARMY, но — не до того было. Не до того…
Алёша заказал шесть мисок борща, четверть медовухи на красном перце и — для разгона — ковш имбирного эля. Подумав, добавил к заказу каравай хлеба и стакан ускуса для остроты и форса перед незнакомым кабаком.
— Есть девицы, на любой вкус, хе-хе, — дождавшись насыщения героя, негромко известил хозяин. — Могу предложить Анфису, сосёт как молодая лань в прыжке.
Алёша сыто рыгнул, на мгновение представил, как именно это делает лань, но не смог. Не хватило фантазии.
— Не надо мне Анфису! — твёрдо сказал он. — Попроще бы кого. И чтобы — сиськи.
— Как скажешь, добрый молодец, есть и попроще, — легко согласился хозяин. — Вот Настюшка. Сама сирота, но сиськи знатные. Иди сюда, деточка!
Настюшка оказалась ростом с Алёшу, сажень роста и две в обхвате. Сиськами кабана прибить можно, а то и двух. Руки окороками, да ещё и в татуировках. Обстоятельная девица, такую и оприходовать незазорно в поисках чудища. Не отвлечет и, в какой-то мере, подготовит психику к серьёзным испытаниям.
— Пойдём етиться, парнишка! — густым басом проворковала Настюшка. — Я тебе сейчас позу покажу, очумеешь. На второй этаж давай, там моя девичья светелка.
Алёша с трудом поднялся. Кольчуга на пузе натянулась и грозила лопнуть. Но отступать было поздно, пришлось идти. Поправил ножны, да и пошёл.
В светелке сирота начала раздеваться уже на пороге. Скинула юбки, рубаху верхнюю, потом уже и догола разделась. На вид — сущий медведь, но разве это нашего богатыря остановит Алёша с трудом стянул с себя кольчугу, скинул сапоги и было набросился диким зверем на раскинувшуюся девицу, да притормозил.
— Чегой-то у тебя ноги лохматые, а — присматриваясь, спросил он. — И ноги будто копытцами
— А я — чертовка, — пробасила Настюшка. — Тебе не один хрен, в кого кончать
— Вообще-то, да! — решительно ответил Алёша и вошёл в неё с размаху, со всем пылом месячного воздержания. Ему послышалось, словно заворчало что-то в углу, но это потом, потом. Опосля важного процесса.
Настюшка рычала и постанывала, крепко обняв богатыря за пояс лохматыми ножищами. Кровать под ними скрипела, попискивала и готова была треснуть. В самый ответственный момент она и поломалась, покосившись, но это только добавило пикантности.
— Вот теперь ты попался! — загрохотала Настюшка и крепко прижала к себе Алёшу. Он чувствовал, что весь горит и перетекает в неё. На голове Настюшки прорезались небольшие рожки, зубы заострились и выдвинулись, став клыками средних размеров. Руки начали удлиняться и обрастать бурой шерстью.
Алёша с трудом вырвал самое дорогое из горячего лона, разорвал объятия и вскочил с кровати. Пол под ним покачивался, как на ладье в шторм, что-то ворчало, ухало и ревело со всех сторон, сплетаясь с жутким смехом превратившейся в чёрта Настюшки.
— О, чудище! — довольно сказал богатырь. — Поехали к князю-батюшке, нечего тут случайных прохожих трахать.
— Гыыыы! — немузыкально зарычала сиротка. — На себя посмотри, ду-у-урень.
Алёша и сам чувствовал, что с ним твориться неладное. Изнутри как горит весь. Если бы только пузо, списал бы на аллергию, медовуху и уксус, но руки-ноги… Плюс чешется несуразно всё тело, а в голове как молотки стучат. Из уда колючки лезут, как булава уже стал. Странности какие-то, необычности, так и до греха недалеко. Он попытался рассмеяться, но издал только хриплый клекот, как индюк перед смертью.
— Это чевой-то такое! — наконец вымолвил он, не своим голосом, рычащим-визжащим, но как-то справился с прямой речью. — Заразила меня, дурья башка Венерический я теперь, чую!
— А сам догадайся! — засмеялась бывшая Настюшка и выпрыгнула в окно, высадив увесистой тушкой раму со стёклами. Внизу взвыл кто-то, послышался топот лап.
Алёша внимательно осмотрел себя. Ноги искривились, покрывшись могучими венами, проступавшими под мелкой сиреневой чешуёй. Выросли здоровенные когти. С руками дела обстояли не лучше, а голову трогать даже не хотелось: что рыло вперёд вытянулось, он и так видел, скосив глаза, а что ещё — Бог весть. Потрогал кольчугу, она рассыпалась под когтем, как соломенная. Сапоги не налезли. Один меч-кладенец не подвёл, как-то уместилась рукоятка в широкой лапе.
Алёша махнул для пробы мечом. Новое тело было очень быстрым, да и сил прибавилось — подрубил столбы в светелке и завалил себе крышу на голову. Хрюкнул недовольно, смахнул с башки шифер и пошёл вниз. Разбираться.
Там никого не было. Дураков нет с добрыми молодцами сражаться. Порубил Алёша мебель, какая под руку подвернулась, выпил всё пойло из бутылок в баре, да и высыпал из очага угли на пол. Голыми руками, даже не почесался.
Когда уже входил в лес, косолапя и спотыкаясь, оглянулся — горело вовсю. Попробовал перекреститься, чуть полморды себе не снёс с непривычки, оставил эту затею и пошёл обратно, к коню.
Когда Алёша вернулся, князь Евстигней озадачился. С одной стороны, приказ богатырь выполнил — чудище налицо. Коня на горбу принёс, везти чудище на себе тот отказался, в поводу тащить долго. Досталось коню, заикается и гадит всё время жидко. Камень — и тот за каким-то хреном богатырь приволок, за околицей поставил в лесу, назло врагам.
С другой стороны, отдавать за него Фёклу смысла не было, сожрёт ещё кровиночку родную, тушку косоглазую. Терем, вроде, ни к чему — живёт теперь Алёша в клетке возле княжеских хором. Садик за ним оставили, да и хорош. Иногда приносят урожай частями, как подсохнет, облегчают участь чудища. Хотя как посмотреть: тот и так довольный сидит, цепями звякает. Фиолетовый, рожа крокодилья, туловище и описать страшно. Зубы такие, что посол соседнего князя обосрался, как увидел, передумал войной идти. Казна пополняется, жизнь налаживается…
. . .
Илья, отдуваясь, слез с коня. Прислонил глухо брякнувший щит и копьё к камню и с удовольствием отлил на обочине, задрав кольчугу. Боевой конь скосил глаз, напрудил лужу себе под ноги, помотал головой и начал щипать траву.
Камень. Ну, ну. Налево, значится, и конец Поглядим, может, хоть это поможет. Князь Владимир чётко обозначил: чудище ему в хозяйстве нужно. Полгода поисков уже понапрасну. А дедок тот, хоть и проныра, сюда посоветовал ехать не зря. Ой, не зря…

 

Автор: Юрий Жуков

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *