Истории из жизни реальных людей
— Солнышко, — я ласково глажу её рукой по щеке, вытирая слёзы, — не нужно грустить! Мы все иногда страдаем от выбора, который когда-то сделали. Мне тоже не нравится быть здесь и, поверь, я бы сам сейчас с радостью расплакался.
На её наивной мордашке появляется улыбка, а за пеленой слёз мелькнуло доверие.
В любом другом мире я стал бы отличным психологом, а в этом приходится успокаивать порноактрис, чтобы не срывали мне сроки.
— Вот видишь Ты умеешь улыбаться, а значит, не всё так плохо! Ты ведь знаешь, что нарочно тебя здесь никто не обидит — она мотает головой. — А про контракт ты помнишь Тебя ведь никто не заставлял его подписывать
— Не-а, — она всхлипывает, — я сама…
— Значит, что нам сейчас нужно сделать
— Пойти в гримёрку, привести себя в порядок и доснять сцену
— Умничка! И не нужно больше истерик, хорошо
— Да… — девушка целует меня в щеку. Я слегка шлепаю её по попке, отчего та кокетливо хихикает, улыбается и уходит в гримерную.
— Р-р-режиссёра ко мне! — не люблю рычать, но многим в нашей диаспоре понятен только язык гнева.
Спустя пару секунд, мои парни приводят жирного лысеющего орка без рубашки. Он пытается на ходу застегнуть ширинку.
Я смотрю ему в глаза:
— Кажется, мы с тобой уже обсуждали, что нельзя калечить актрис без разрешения
— Григорий Аполлоныч, она сама виновата! Сказала любит пожестче! — урод, видимо, под «спидами». Тараторит как заведённый. — Я не хотел! Ей-богу, сучка сама напросилась!
— Зачем ты её так называешь — я продолжаю смотреть на него, отчего тот начинает трястись.
— В смысле… Не сучка… Актриса, девушка, красивая, умная… Бля… как её Женщина!
— Правильно. А почему ты так быстро говоришь Ты употребляешь наркотики на рабочем месте Помнишь моё главное условие
— Н-н-нет! Григор-рорий… Я чуть-чуть! Мне так лучше творить! Я хуй-ху-художник! — глаза ублюдка мечутся по глазницам, словно две напуганные мухи.
— Всё правильно, — я продолжаю изводить его своим спокойствием, — ты художник. Ты творец. Ты так видишь. Только напомни мне, дорогой, что мы здесь творим
— К-кино — в его глазах я вижу надежду.
— Какое кино — я наклоняюсь к нему и вижу, как его душонка пытается выйти из прямой кишки.
— П-порно — он вот-вот разрыдается.
— Молодец! — хлопаю его по плечу, отчего тот невольно выпускает газы.
Я достаю из нагрудного кармана шелковый платок и зажимаю им нос. Киваю своим парням, чтобы те разобрались с «хуйдожником», а сам отхожу подальше от этой вони.
Выхожу из студии и направляюсь к машине. Шофер открывает мне дверь и кланяется. Я сажусь на сиденье из человеческой кожи, открываю мини-бар и наливаю себе содовой. Очень хочется кофе, но после кофе я хочу курить, а курить я бросаю.
Мои ребята выходят из павильона. Двое из них несут два огромных мусорных пакета. Я вздыхаю. Мне следует быть более сдержанным, иначе опять придется краснеть перед инвесторами.
Эх, сейчас бы сигаретку… Как же мне не хватает времён, когда я мог получать удовольствие от вредных привычек! Раньше, если у меня был бочонок можжевеловой настойки и блок сигарет, я был самым счастливым орком на планете. А сейчас что
* * *
Мы трогаемся с места и я смотрю через бронированное стекло на ночной город. На улицах дерутся торчки, проститутки трясут своими мохнатыми сиськами — и ни одной грустной рожи! Что со мной не так
Мог бы сейчас вместе с братом на эльфов работать. Родители так гордились, когда его взяли закладки раскидывать. Я мог бы с ним пойти, и сейчас, быть может, до барыг поднялись. Но нет!
Мне ж, дураку, надо быть лучше младшего брата! Мне ж надо, чтобы меня родители больше любили! А им будто плевать… Звонят только тогда, когда надо малого из тюрьмы вытащить, как будто только для этого они меня и рожали!
А я-то, кстати, для чего это всё делаю Для чего я месяцами не спал, поднимая свой бизнес до киноконцерна Кому я доказывал, что можно не только на дядю эльфа горбатиться, но и самому чего-то добиться! В итоге-то всем насрать.
Не хочется ругаться, но это пиздец. Я империю, блять, построил, чтобы родители на меня внимание обратили, а они всё возятся с этим уголовником! Может, мне тоже обосраться у них в коридоре, чтобы меня погладили по голове
Чёртовы орки. Дикие, тупые, бесчувственные. Для них достаточно чтобы, кто-то кинул кость и сказал «фас». Мне стыдно быть их сородичем.
Думал, эльфы меня примут, но эти — ещё хуже. Высокомерные, хитрые, упрямые! Я десять лет над собой работал, чтобы не чувствовать себя говном рядом с ними! Пить и курить бросил, купил особняк и пентхаус в их небоскрёбе, шмотки от их дизайнеров на заказ покупаю… А эти суки лишь ехидно хихикают, когда я отворачиваюсь.
Непонятно, кто более отвратителен — орки или эльфы. Хуже, наверное, только люди, потому что они засрали планету, развязали войны и смылись. А их потомки — мутанты, — по своему развитию ушли недалеко от навозных жуков.
Самое обидное, что, кажется, кроме меня никто не чувствует подвоха. Все живут словно на своих местах, и делают то, что им на роду написано: орки дерутся и гадят, эльфы обманывают и гадят в душу. Меня часто посещает мысль, что я — единственный на планете, кому повезло стать осознанным существом.
* * *
Шофер тормозит возле моего особняка. Погруженный в мысли, я не заметил, как мы приехали. Дворецкий, наверное, снова готовит мне лангустов.
Я поужинаю, сделаю пару звонков и лягу спать в свою огромную холодную постель. Можно, конечно, пригласить девочек со студии, но сегодня совсем нет настроения. Лучше попробую помедитировать. Говорят, это помогает справиться с тягой к сигаретам. Не хочется, чтобы от меня хоть чуть-чуть пахло орком.
Я понял одно: если хочешь быть лучше, кого-нибудь в этом обществе — готовься умереть в одиночестве.