30. 12. 21

 

30. 12. 21 С босыми ногами я стою на балконе, курю, снег идёт – не мёрзну. В эти минуты мне кажется, что с телом можно делать все, что захочешь: оно же из стали. Но если нет – все равно. Я помню

С босыми ногами я стою на балконе, курю, снег идёт – не мёрзну. В эти минуты мне кажется, что с телом можно делать все, что захочешь: оно же из стали. Но если нет – все равно.

Я помню разные руки – пишущие, строгие, с татуировками,
но только твои: тонкие, бледные, нежные, в шрамах, – хочется оставить на моих разлохмаченных волосах. Жмурюсь от боли: оголенные, пульсирующие нервы лезут из-под кожи, режут ее – не дают успокоиться.

Связи рвутся со всеми, Новый Год встречаю один – напьюсь и пропущу бой курантов. На каникулах сверну в дебри экзистенциализма. Но так же нельзя: в семнадцать лет быть похожим на старика! Надо оставаться молодым, с пылающим сердцем в метели. Иначе все: разорву пленки, тексты писать перестану и разбегусь – с балкона! Потому что тогда (когда сердце гореть перестанет) – останется ни больше ни меньше, чем тяжесть тела.

Я помню то время, когда ступни не болели – только лёгкость и наивность – детство.

Иногда кажется, что эти воспоминания никак не связаны со мной, что мне их подкинули: утро, тёплые руки, колючие иголки, синяя коробка с роботом.

Я нарядил елку, отошёл подальше – запомнил, что и где висело. Строго посмотрел на родителей – чтобы ничего не переделали. Папа хмыкнул.

 

Мама взяла меня за руку, отвела в другую комнату. Я повернулся возле порога и посмотрел на Папу: он уже подошёл к ёлке.

Тогда я вырвался и крикнул: «Не надо перенаряжать! Не надо». Мама с приторным тоном сказала: «Не будем, не будем». Тогда в груди возникло тяжёлое чувство, глаза стали мокрыми. Папа цокнул – ему не нравились пацанские слезы.

Он ушёл на кухню, я сел на диван – ждал. Папа вернулся с зелёным конвертом. На шершавой бумаге была бардовая печать: «Из Великого Устюга». Я, обрадованный, убежал в свою комнату, смирившийся с тем, что пёстрая ёлка – станет родительской, «правильной».

Папа говорил: «Большие игрушки надо вниз вешать, маленькие вверх». Я не слушал и гордо продолжал украшать – как мне хотелось. Папа вздыхал и говорил вполголоса: «Тяжело тебе будет. Тяжело».

С босыми ногами я стою на балконе, курю, снег идёт – я наконец-то чувствую холод. Сердце стучит. Оно еще будет долго гореть.

30. 12. 21 С босыми ногами я стою на балконе, курю, снег идёт – не мёрзну. В эти минуты мне кажется, что с телом можно делать все, что захочешь: оно же из стали. Но если нет – все равно. Я помню

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *