Культурный барьер

 

Культурный барьер Тихо, тихо ползи,Улитка, по склону Фудзи,Вверх, до самых высот!Кобояси ИссаЭта история случилась давным-давно, когда мы были совсем маленькими, а взрослые ещё верили в светлое

Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобояси Исса

Эта история случилась давным-давно, когда мы были совсем маленькими, а взрослые ещё верили в светлое будущее.

Из Советского Союза в Японию прибыла группа трудящихся в рамках советско-японского культурного обмена. В числе прочих там была и Катерина Сергеевна, знатная доярка из Рязани, удостоенная такой высокой чести за ударный труд и безупречную комсомольскую репутацию.

Два дня передовики и передовицы производства провели в непрерывных экскурсиях по фабрикам и заводам Страны Восходящего Солнца, где они встречались с изумлёнными японскими трудящимися, обмениваясь ценным опытом построения развитого социализма, иногда с помощью косноязычного переводчика, а иногда и без, используя слова и жесты, известные всему мировому пролетариату.

На третий заключительный день был запланирован приём с банкетом в обществе «Японско-Советской дружбы» и несколько часов свободного времени для покупки сувениров на скромные валютные командировочные. Приём, как обычно, начался с длинных и нудных речей начальственных персон о нерушимой дружбе и насущной необходимости всемерно развивать и укреплять вышеупомянутую дружбу на предмет торжества мирового социализма.

Трудящиеся, тем временем, томились в душном зале, с нетерпением ожидая обещанного банкета. Томилась и Катерина Сергеевна, изрядно проголодавшаяся за два дня пребывания в Японии. Местный фастфуд и выданные сухие пайки совершенно её не вдохновили. Спасали только добрый шмат сала и мешочек ржаных сухарей по вечерам, предусмотрительно захваченные из дому.

Увы, надежды на полноценный дипломатический банкет с закусками,
горячим супом и котлетой с пюрешкой, достойно завершающийся высококалорийным десертом и компотом, совершенно не оправдались. Вместо этого были поданы холодные рисовые говёшки в зелёной плесени с начинкой «накося выкуси», чёрная солёная вода и лепестки экзотического растения менструального цвета — сколь экзотические, столь и мало съедобные, а также колобки позеленевшего хрена.

Переводчик торжественно объявил, что хрен этот, добываемый из растения, произрастающего исключительно в Японии, является национальным достоянием и подаётся только особо почётным гостям.
Катерина Сергеевна, икнув от изумления, с трудом удержалась от смеха.
— Вот же дурики! Да у нас в Рязани этого хрена в каждом огороде до хрена! А у них видать деликатес, вот и гноят его до полного позеленения!

На десерт были поданы пирожные — те же рисовые говёшки, но, к счастью, без плесени, посыпанные сахарной пудрой, горячий напиток под названием «зелёный чай», напоминающий «писи сиротки Хаси», и по напёрстку японской водки. Водка оказалась тёплой!
— Господи, — вздохнула Катя, — вот ведь несчастные люди! Кушают холодное, всухомятку и запивают тёплой водкой! Кто бы им подсказал, впрочем, не моего ума это дело.

После окончания банкета к ней подошел представительный мужчина в костюме-тройке из импортной ткани и, горячо дыша в ухо теплым саке и гнилыми зубами, представился третьим секретарём второго пресс-атташе первого консула посольства СССР по культуре.
— Катерина Сергеевна, тут такое дело, один японский бизнесмен, большой друг Советского народа, желает с вами познакомится и показать достопримечательности столицы, которых вы ещё не видели из-за плотного графика.

За плечом дипломата вырисовывалось нечто мелкое, пузатое, с раскосыми глазками на одутловатом лице, заплывшее жиром и чрезвычайно несимпатичное.

— Разрешите представить, — представил представительный мужчина, — Катерина Сергеевна — знатная доярка, передовик производства, комсомолка и спортсменка! Факимодо-сан — пламенный борец за права угнетённого японского народа, верный друг и преданный товарищ нашей страны. Факимодо-сан желает лично показать вам Токио и повседневную жизнь простых японских тружеников. Вы меня поняли, Катерина Сергеевна
— Но ведь нам обещали свободное время до отъезда, когда же я сувениры куплю для родных и близких!

Честно говоря, сувениры волновали нашу героиню в последнюю очередь, а мечтала она приобрести отрезы натуральной ткани для личного пользования.

Дело в том, что в те славные времена, столь тепло вспоминаемые теми, кто в них не жил, в нашей стране наблюдались некоторые проблемы с натуральными тканями, а вернее и проблем-то никаких не было, поскольку вышеупомянутые ткани отсутствовали в продаже годами и десятилетиями.

Покупать же готовые трикотажные изделия фабрики «Большевичка», сшитые сикось-накось из синтетики напополам с брезентом, могли себе позволить только умственно отсталые дебилы и преданные члены партии.

— Вы не поняли, — укоризненно сказал дипломатический работник, сверля Катеньку ледяными рыбьими глазками, — это не просьба, это приказ!
— Да пОняла я, пОняла! Партия сказала надо, комсомол ответил есть! — тоскливо отвечала Катя, стремительно влекомая на выход озабоченным борцом за права японских трудящихся.
— Вы там с ним поласковее! — строго наказал вслед представительный товарищ. — Помните, это в ваших же интересах!

Всю дорогу Факимодо-сан, ведя машину, непрерывно тараторил, как он считал, по-русски, а Катенька согласна кивала головой, ничего не понимая по-японски. К счастью поездка оказалась недолгой и машина вскоре остановилась у симпатичного домика на тихой зелёной улице.
— Добро пожаловать в мою скромную хижину!
— А как же достопримечательности и покупки, сувениры то есть!
— Успеется, я же обещал показать вам быт простых японских бедняков, заходите пожалуйста.

 

Зайдя в маленькую прихожую, они сняли обувь и проследовали в залу.
— Присаживайтесь, а я щас мигом, — с похвальным для его тучности проворством, Факимодо мгновенно испарился. Катерина Сергеевна оглядела помещение в поисках присеста и, не найдя такого, осталась в стоячем положении.

Всю меблировку комнаты составлял низенький столик с рулонами свёрнутых циновок, ещё несколько циновок было расстелено на полу, а в центре стояло маленькое хибати*, мигающее красными огоньками.

Дверь отворилась и в комнату торжественно вступил Факимодо-сан, облачённый в шёлковый халат с драконами и змеями. Грозно взглянув на Катеньку, он натренированным движением развязал пояс и скинул на пол драконов вместе со змеям. Под халатом ничего не было. Ничего такого, что могло бы заинтересовать Катерину Сергеевну. Она в изумлении уставилась на Факимоду.

— Женщина, — нахмурился Факимодо, — разве у вас девочек не учат, как вести себя при появлении важного господина
— А у нас господ нет, их в семнадцатом году кончили, — съязвила Катенька и, не удержавшись от девичьего любопытства, спросила: — а как
— Женщина, когда в комнату входит оябун*, ты должна трижды поклониться, скинуть одежды и быстро лечь на татами, ибо оябун желает возлечь сверху и овладеть тобою!

«Чем же он владеть собрался, пальцем что ли» — грустно подумала Катя, поскольку анатомической приспособы, столь необходимой для этой процедуры, визуально не наблюдалось. И тут её пронзила страшная догадка — это провокация! Снимают скрытой камерой для шантажа, завербовать хотят! «Живой не дамся!» — решила Катенька, и горячая волна классовой ненависти захлестнула её всецело.

— Не бывать такому, ябун недоделанный! — пафосно воскликнула Катерина Сергеевна и, схватив со стола свернутую циновку, знатно отоварила Факимоду по уху. Оябун охнул, схватившись за ушибленный орган слуха, и, не удержав равновесия, неуклюже сел на хибати.

Помещение наполнилось дразнящим запахом жареной кабанятины вперемежку с истошным визгом гриллированного Факимоды. Картонная дверца комнаты с грохотом сорвалась с петель, и в комнату ворвались двое молодых якудз*, телохранителей оябуна, в белоснежных кимоно с чёрными поясами.

— Банзай*! — завопили якудзы и, бросившись вперёд, повисли на руках у Катеньки, пронзительно вереща.
— А ну тихо! — рявкнула Катерина Сергеевна, поднимая руки. — От вашего визга у меня голова пухнет! Лучше скажите, хлопчики, где вы такие ладные курточки и штанишки справили, ей-богу, чистый хлопок! По талонам дают или в порядке живой очереди

Но якудзы, не вняв голосу рассудка, заверещали ещё громче, — бусидо, бусидо*! — и принялись больно пинать Катеньку по ушам босыми пятками.
— Ах вот вы озорники какие! — огорчилась Катя и резко сдвинула руки. Раздался хрустальный звон. Поцеловавшись лбами, якудзы обмякли и белыми кучками опали к её ногам, подобно лепесткам отцветающей хризантемы.

Катерина Сергеевна повернулась и уставилась испепеляющим взглядом на оябуна. Тот уже поднялся и скулил на полусогнутых, обхватив руками задницу, заметно порозовевшую вследствие термической обработки.
— Ах ты иуда бессовестный! «Верный друг и преданный товарищ», говоришь! За сколько сребреников американцам продался, отвечай!
Факимодо смертельно побледнел.
— Пиздецана* — прошептал он — спалили!

Рухнув на колени, несостоявшийся оябун протянул руки к Катеньке и возопил:
— Смилуйтесь, солнцеликая, не виноватый я, заставили силой и угрозами! Если гонконгские триады узнают… У меня семья, дети, младшенькая в школу пойдёт!
— Предателям нет прощения, — сурово отрезала Катерина Сергеевна.
— Я потерял као* и обесчещен, — стенал Факимодо, — остаётся только харакири*, но кто же завершит ритуал катаной* Нет, лучше сделаю сепукку*, где же мой танто,* неужели забыл у точильщика в доме быта
— Что ты бормочешь, несчастный, какое ещё пуку, тут и так дышать нечем.
— Пощадите, великодушная, у меня же семья, младшенькая в универ поступает!
— Как быстро у вас растут дети, — удивилась Катенька.
— Онна бугэйся*, передайте своим кураторам верой и правдой служить буду!
— Да ты, милок, совсем ёбу дался со страху, какая я тебе донна пугайся, какие кураторы

Факимодо низко поклонился, льстиво улыбаясь.
– Понимаю, всё понимаю, конспирация. Вы ценный агент, новичка в поле на холод не пошлют. Ах, какая женщина! — И он продекламировал:
— Есть женщины в горных селеньях,
В горящую минку* войдут,
Ниндзя на лету остановят,
Яйцаки* ему оторвут!

— Так и передайте, готов выполнить любое задание!
До Катеньки медленно доходило.
– Ладно, дадим тебе шанс. Мне, то есть нам, срочно, до отъезда, требуются натуральные отрезы в лабораторию для, для… Впрочем, тебе это знать не обязательно. Не достанешь — пеняй на себя, будет тебе пиздецана по полной!
— Понял, натуральные обрезы, лупары, то есть. Ими наши сицилийские коллеги часто пользуются. Дюжину достану до вечера!
— Какие обрезы, идиот, отрезы! Отрезы натуральных тканей — хлопок, лён, шёлк…
— Да хоть сейчас! В любом количестве!
— Тогда чего стоим, кого ждём Веди меня, Оябунчик!

Спустя пару часов постояльцы отеля могли наблюдать непривычную картину. По мраморным ступеням, в окружении почтительно склонившегося персонала, величаво поднималась Катерина Сергеевна, а за ней, с выражением идиотского блаженства, семенил Факимодо-сан, согбенный под тяжестью многочисленных покупок.

Поздним вечером лайнер «Аэрофлота», мягко оторвавшись от взлетной полосы, взмыл серебристой птицей в ночное небо и унёс Катеньку домой, плавно развернувшись над огнями Иокогамы.

А улитка ползла и ползла вверх по склону горы Фудзиямы.

*Хибати — переносная жаровня для отапливания жилых помещений.
*Оябун — авторитетный бизнесмен.
*Якудза — помощник авторитетного бизнесмена.
*Банзай — ура!
*Бусидо — воинский устав.
*Пиздецана, яйцаки — непереводимая игра слов.
*Као — лицо (репутация).
*Харакири — лапаротомия в общественных местах.
*Катана — длинный меч, используется для декапитации (после харакири).
*Сепукку — лапаротомия по месту жительства (в домашних условиях).
*Танто — кинжал, используемый для лапаротомии.
*Онна бугейся — женщин с криминальными наклонностями.
*Минка — частное домовладение.

Культурный барьер Тихо, тихо ползи,Улитка, по склону Фудзи,Вверх, до самых высот!Кобояси ИссаЭта история случилась давным-давно, когда мы были совсем маленькими, а взрослые ещё верили в светлое

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *