Улица Сен-Поль

 

Улица Сен-Поль Они думают, что живы Познакомились, запуская бумажные кораблики в лужах у дома, часто обсуждали любимые книжки, списывали друг у друга на уроках, а потом как-то так получилось,

Они думают, что живы

Познакомились, запуская бумажные кораблики в лужах у дома, часто обсуждали любимые книжки, списывали друг у друга на уроках, а потом как-то так получилось, что разъехались по разным странам. Так никогда не сказала ему, что чувствует, но позже решила написать письмо и получила ответ буквально через две недели.

Созванивались длинными тёмными вечерами, рассказывали обо всё на свете, перебивали, смеялись, заканчивали друг за другом предложения, клялись, что не лгут, понимали слово из трёх, ложились спать в полночь. Отправляли друг другу по почте книжки и шоколадки, обещали когда-нибудь встретиться снова, покупали билеты на самолёт и сдавали обратно из-за непредвиденных обстоятельств, всегда смеялись, мол, «видно не судьба».

Просыпаясь, вспоминала вчерашние разговоры, улыбалась грустно, шла ставить кофе, обязательно с тремя ложками сахара — горечи и в жизни хватает, открывала недавно полученную шоколадку, грызла вместо сиропа с блинчиками. На работе жила только надеждой на вечер, и пусть созвониться выходило не всегда, можно ведь сидеть под одеялом с книжкой, которую потом будут обсуждать, помечать карандашом особо интересные места, делать заметки на полях: «Димке обязательно понравится».

В феврале стал звонить реже, пропал почти на две недели, но потом вернулся, пусть куда более уставший, чем обычно. Списала на дедлайны и вечернюю школу, хотела меньше навязываться, но он сам начал писать: «Сегодня» — хотя раньше никогда этого не делал. Обрадовалась, значит, что-то в жизни всё же меняется в лучшую сторону, может быть, всё-таки что-то получится, может, у неё есть надежда.

Звонила и слушала, как он молчит в трубку, спрашивала, что случилось, никогда не дожидалась ответа, и, когда отвечал, пыталась успокоить саму себя. Только вот слова были острые, куда больнее, чем раньше, и пусть он шутил, на шутку это было мало похоже: «Не очень-то я тебя и люблю» — хотелось поскорее бросить трубку и пойти спать. Но сидела до последнего, пыталась всеми силами продлить разговор, найти то, что так настораживало, только всегда сдавалась с полуночью, не хочет — не надо.

«Я приеду» — сказала как-то вечером, и в трубке замолчали, а потом он ответил, тихо и спокойно, слишком тихо и спокойно: «Не надо». Едва сдержалась, чтобы бросить трубку, но досидела до конца, не вызывая подозрений, а потом кинулась заказывать билеты и собирать чемодан.

Вылетела через неделю, едва не умерла в дороге, но решила: «Ради Димки всё вынесу». Прибыла поздно ночью, решила отправиться в дорогу с самого утра. К счастью, он жил в этом городе, так что встала утром, не слишком рано, даже позавтракала, хотя сердце билось как бешеное, кричало: «Быстрее, быстрее!»

Закинула в рюкзак подарочную шоколадку и книжку, вылетела на улицу, понеслась по городу, словно чувствуя, куда бежать, хотя даже карты не было. Успела за двадцать минут, да так и замерла перед нужным адресом. «Простите! — дёрнула за рукав прохожую, совершенно не заботясь о манерах: Это ведь адрес…». Старуха кивнула и посеменила дальше, вот только дома не было, и Димки не было, только обугленный деревянный каркас.

 

Чуть не разрыдалась на месте — где ошиблась, что не так, но, может, забыла бы, вернулась бы домой, если бы из соседнего дома не вышла уставшая женщина, не протянула ей кружку воды. Опустилась на колени рядом, посмотрела прямо в глаза, а потом сказала — на каком-то чужом языке, но Ленка почему-то сразу поняла, хотя лучше б не понимала.

«Они думают, что живы».

А потом сидела рядом, обнимала её, гладила по спине, шептала какие-то незнакомые утешительные слова, будто слова могут как-то помочь. Забрала к себе, все три дня приглядывала, будила, кормила, берегла, как зеницу ока, чтобы ни шагу за забор, до самого самолёта проводила, и ещё проследила, чтобы взлетела.

Приземлилась дома, не помня себя, кое-как добралась до квартиры, даже слёз не было, только пугающая пустота внутри, никакая, безумная, мёртвая. Упала на диван, да так бы и лежала, наверное, неизвестно сколько, если бы взгляд не упал на телефон.

Дотянулась, дыша через раз, села, дрожащими руками набирая номер, шептала: «Только разочек, один только разочек, ну пожалуйста, Димка, прошу тебя…»

Сидела, прямая, как стрела, закусив губу до боли, слушала, как идут гудки, даже не чувствовала, как гулко бьётся в груди сердце, не ощущала слёз на лице, только упрямо думала, по кругу, как заклинание: «Пожалуйста, прошу тебя, пожалуйста»

А потом гудки прекратились, и надежда умерла, и сердце пропустило удар, и, казалось, что наступила вечность…

И хриплый, сонный, Димкин голос ответил:

«Да»

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *