Крыло Ангела

Гроза бушевала всю ночь. Молнии пронзали набрякшие дождём небеса, раскаты грома сотрясали хижину, притулившуюся среди огромных деревьев. Уже ближе к рассвету небесная твердь разверзлась, выпуская потоки воды. Ливень грозил смыть тростниковую крышу, капли с шумом стучали по крыльцу.

Едва ли в этом грохочущем буйстве стихии можно было уловить столь тихий звук, но Остис не пропустил его. Вскрик коснулся ушей Остиса и тут же затерялся в общей какофонии грозы.

Вскочив, старик бросился к двери. В одной лишь набедренной повязке он выскочил за порог, окунувшись в духоту ночи. Тёплая вода хлестала мужчину по плечам, но Остис упрямо брёл вперёд. Он бы побежал, но в темноте старые ноги могли подвести, а Остис не мог позволить себе неловкое падение.

Хижина стояла на некотором отдалении от реки — разумная предосторожность, за которую старик не раз клял себя в ночи, подобные этой. Когда впереди показались маслянистые тёмные воды, отчётливо различимые в сверкании молний, Остис уже задыхался от быстрой ходьбы. Он опустился на колени у самого края, вглядываясь в волны. Справа, совсем близко, шумело Крыло Ангела, но на этот раз даже его рокот терялся в общем шуме.

Наконец ожидание Остиса было вознаграждено. В речной зыби мелькнуло что-то белое, и старик тут же кинулся в реку. Его вёл таинственный инстинкт, тот же, что заставлял просыпаться среди ночи и слышать тоненький вскрик даже в грозу.

Руки Остиса натолкнулись на безжизненно обмякшее тело. Через мгновение старик и спасённая им жертва уже были на берегу. Привычно покряхтывая, Остис дотащил свою ношу до хижины и только там, в мерцании свечи, смог разглядеть, что принесла ему река на этот раз.

Девушка дышала прерывисто. Белая кожа казалась почти прозрачной на фоне мокрых волос — Остис решил, что они станут каштановыми, когда высохнут. Старик осторожно перевернул несчастную. Все тело девушки было покрыто кровоточащими ранами. Сильнее всего, как всегда, пострадала спина — Крыло Ангела превратило её в ошмётки плоти, едва прикрытые кожей. С губ жертвы сорвался жалобный стон, перевернувший бы сердце в груди и более жестокого человека, чем Остис.

— Всё будет хорошо, милая, — прошептал старик. Морщинистые руки не спеша делали своё дело: протирали раны лечебным снадобьем, наносили мазь, ловко накладывали повязку.

Девушка распахнула глаза, слишком большие для крошечного белого личика. В неверном свете они смотрелись двумя осколками горного хрусталя, почти прозрачного, искрящегося.

— Где я
— В безопасности. Тебе не нужно бояться. Остис позаботится о тебе.
Взгляд хрустальных глаз надолго остановился на лице старика, а затем девушка медленно кивнула.

— Имя-то у тебя есть, милая
— Мэви, — шепнула недавняя утопленница, и вскоре её дыхание выровнялось. Девушка погрузилась в тот своевременный сон, что лечит лучше любых мазей.

Прошла не одна неделя, прежде чем гостья Остиса смогла подняться на ноги. Буря давно утихла, и старик видел в окно хижины влажную зелень джунглей, чистое небо и осенённое лучистой короной солнце.

Мэви была немногословна. Впрочем, отшельник и не пытался её разговорить. Он знал, что девушку терзает физическая боль, а, быть может, и душевная. Как только постоянный присмотр стал не нужен, Остис стал надолго покидать хижину. Каждый раз после таких отлучек Мэви благодарила его слабой улыбкой — ей одиночество было по нраву.

Старик в очередной раз обошёл скалу Ангелов по кругу и присел на камень, переводя дух. Остис прибыл в эти места много лет назад. Он и сам уже не помнил, когда решил отказаться от суеты больших городов, променять её на уединение в джунглях. С тех пор тайна водопада не переставала будоражить его воображение.

Крыло Ангела падало с вертикальной скалы, верхушка которой терялась в облаках. Скала была совсем небольшой, обойти её можно было за несколько часов, а вот подняться наверх не удалось бы и за год. Отвесные стены не пускали на вершину даже стаи обезьян, резвящихся на деревьях. И всё же кто-то умудрялся вскарабкаться. Вскарабкаться и упасть, иначе как объяснить эти жертвы, найденные Остисом в реке за Крылом Ангела

Старик спас уже больше десятка утопающих, истерзанных камнями водопада и корягами, притаившимися на дне реки. Их спины были изорваны в клочья об отвесные скалы во время падения. Но ещё ни от одного спасённого он не услышал объяснения. Тайна оставалась неразгаданной.

— Скоро я покину тебя, — сказала Мэви через две недели после той грозовой ночи.
— Оставайся столько, сколько тебе нужно, милая. Ты едва ли достаточно окрепла, чтобы уходить.
Девушка покачала головой. Длинные волосы (и в самом деле каштановые) рассыпались по плечам. Она протянула ладонь и бессильно уронила на колено, так и не коснувшись руки Остиса.

— Пусть будет так, — печально согласился отшельник. — Полагаю, бессмысленно спрашивать, как ты оказалась на вершине скалы Ангелов
— Ангелов — хорошенькое личико Мэви на мгновение исказилось от горечи. — Ты видишь, что «ангелы» сделали со мной.

Девушка втянула воздух с тихим шипением, а затем к ней вновь вернулось спокойствие.
— Ты спас меня, Остис. Ты хороший человек. Я всегда буду вспоминать тебя с благодарностью.

Когда отшельник проснулся на следующее утро, постель Мэви была пуста. Хижина ещё хранила запах девушки — легкий цветочный аромат, но Остис уже чувствовал сосущую пустоту. Он вновь остался один.

Закат окрасил окрестности Крыла Ангела в цвета золота и крови. Остис стоял у реки, задумчиво глядя на горизонт, когда совсем рядом зазвучали шаги. Старик обернулся и оцепенел от изумления.

С десяток незнакомцев стояли перед ним. Чужаки, облачённые в тёмные доспехи, с плащами из антрацитово-чёрных перьев за плечами. От незваных гостей веяло гневом и мощью, словно от ударяющей в землю молнии. Но не Остис был им нужен. Все они смотрели на скалу Ангелов, сощурив горящие злобой глаза.

— Уходите! — набравшись смелости, Остис шагнул вперёд. — Это мирный край. Я чую зло, что вы несёте с собой. Вам здесь не рады.
— Старик…
С хищным ворчанием один из воинов в доспехах двинулся к отшельнику. Остис увидел, как удлиняются пальцы незнакомца, как вырываются из подушечек мрачно блестящие когти, и невольно содрогнулся.
— Оставь его! Вот она, твоя благодарность

Никакие доспехи не заставили бы Остиса бояться её. Старик расплылся в облегчённой улыбке, глядя в хрустальные глаза.
— Вернись в дом, Остис, — голос Мэви звучал мягко, почти умоляюще. — Я никогда не причиню тебя вреда, но другие могут быть не столь щепетильны. Не только человеческая память бывает коротка.

Отшельник ещё раз внимательно всмотрелся в строй чёрных воинов, и на его лице проступило узнавание.
— Я вытащил их из воды, — прошептал он, скорее для себя, чем для Мэви, но она услышала.
— Да, ты вытащил нас из воды. Те, кто изгнали нас, вряд ли ожидали такой исход. Но руки человека могут лечить, а руки ангелов — убивать.

С тихим шелестом плащ развернулся, и Остис ахнул. Два чёрных крыла бросили тень на хрупкую фигурку Мэви.
— Крылья можно вырвать из спины, — усмехнулась она, — но не из сердца.

Один за другим воины в тёмных доспехах поднимались в воздух. Остис долго стоял у реки, на сводя взгляда с водопада. Пришла ночь, скрыла полотно падающей воды от глаз отшельника, но он не вернулся в хижину, а так и стоял, дожидаясь рассвета.

Первые лучи солнца заиграли на струях водопада — алых, словно розы. Но на этот раз не свет был тому причиной. Остис с трудом согнул колени и зачерпнул вязкую, тёплую влагу. Пальцы пахли железом и смертью.

Источник