Сестры

Боголепова сидела в прокуренной кухне, по-мужски положив ногу на ногу и поигрывая рваным тапком в такт льющемуся из замызганного ноута Эросу Рамазотти.

— Пью ке поооой!… Пью ке поооой! вторила в голос Боголепова итальянцу, вытряхивая из бутылки остатки винца в залапанный бокал. Взяла его в руку, оттопырила костлявый мизинчик. Чокнулась с рабочим столом и жадно влила в себя красную жидкость. Довольно облизнулась, вытянула ноги из-под вязаного свитера и самокритично на них уставилась. Оссссподи, как два копья, проткнувшие дыни-колени.

«Да! И! Похуй!»

Боголепова поджарым гепардом спрыгнула со стула.

— Пью ке пой, пью ке пооооой, бля! заорала она дуэтом с Эросом, топчась по полу и попеременно вздевая кулачки над копной взъерошенных пепельных волос. Она всегда танцевала одна, потому что её никто не любил.

А кому взбредёт в голову любить Смерть Люди в основном её боятся или ненавидят, а редкие отмороженные идиоты ещё и презирают. Лицемерные малолетки с унылыми прыщавыми ебальниками, выкрашивающие волосы в чёрное и дрыгающиеся под хиты «Эванессенс» — не в счёт. Потом они взрослеют, рожают и записываются в бассейн, полностью пересматривая свои сраные ценности. А ещё они ей мстят. Все эти идиотские рисунки Во-первых, этот дурацкий балахон. Боголеповой совершенно не идут чёрный цвет и реперский капюшон. Во-вторых, она просто стройная, и на скелет совсем не похожа. Небось, этот образ придумала из зависти какая-нибудь жирная корова эпохи Ренуара. И самое главное. Эти смертные ублюдки, конечно, умеют задеть женщину за живое. Смерть Боголепова посмотрела на себя в зеркало. «Ну какая я, блять, вам старуха! Мне на вид Ну 30! 35, когда наутро после! Животные, как же я люблю, когда вы дохнете!!!».

Смерть искренне ненавидела людей, отвечая им взаимностью. Но больше людей она ненавидела свою сестру.

Жизнь. Эта экзальтированная пизда с оленьими глазюками и большими сиськами (и это не зависть!…ладно, зависть, но это здесь вообще ни при чём!). Напялит на свою рыжую башку венок из ромашек и вертится, подвывая, по полям с дебильной улыбочкой как обдолбавшаяся хиппи. Почему все любят эту тупицу! Обзывают сукой, дерьмом, но влюблены по уши! Даже эти ранимые долбоёбы, которые с многоэтажек сигают и те за два метра до асфальта вдруг снова, блять, влюбляются! В минуты особой ненависти, обычно совпадающие с окончанием третьей бутылки, Смерть искренне желала мировой ядерной войны, чтобы наконец совершенно официально разрубить косой напополам эту идиотку.

У неё сегодня день рожденья, вспомнила Смерть, и схватила мобильник, чтобы написать какую-нибудь полную сарказма гадость.

Абонент «Дура»:

«Желаю тебе, сестрёнка, расти над собой бери пример со своей жирной жо»

Хотя нет, подумала Смерть. Лучше вообще игнор. Тут смертные болваны правы ничто так не вгоняет в уныние, как забвение. Пусть эта дура каждые полчаса проверяет входящие хрен ей, а не сестринское поздравление. Боголепова села на стул ненависть вынимает много сил. Чтобы отвлечься, Смерть решила немного поработать. Закурила и открыла экселевскую таблицу. Тэээээкс. Какой там сейчас лист А, 17 млрд. Ловким обгрызенным ноготком Смерть Боголепова промотала список фамилий, пока не нашла красную строку. Кто там у нас на очереди… «Чайкина Е.А., 23:48». Чудненько!

— Пью ке пооооой! Смерть ткнула окурок в огромную пепельницу, создав сход оползня из тридцати окурков с окурковой горы, схватила в прихожей косу и весело выбежала из дома.

В родильном отделении платной больницы кипела работа у Маши Чайкиной отошли воды. Акушер Миронов привычно натянул перчатки, пока медсёстры платно сюсюкали над пациенткой.

— Ну что, девочки Готовы принимать Как вы дочку назовёте

— Лиза.. аааААААААА!!!!

Из стены невидимо вышла Смерть с косой наперевес. Оглянулась по сторонам ну естественно: у стола стояла улыбающаяся Жизнь. Жизнь увидела сестру и сначала сделала вид, что не увидела. Но назойливое насвистывание «Реквиема» наконец вывело её из себя.

— Что ты тут делаешь сквозь улыбку прошипела Жизнь.

— Сама как думаешь, жопа конопатая

— Дура пьяная, реанимация в другом крыле!

— Доктор, что-то не так!

— У-упс! весело икнула Смерть. Жизнь перестала улыбаться.

— Отслойка плаценты! Доктор!

— АААААААААААААА!!!!!

— Виктор Сергеич, кесарево!

— Погодите

— В смысле!

— НИКАКОГО КЕСАРЕВААА ААААААААА!!!!

— Плод же умрё

— Аня, бля! На два слова.

— Ты что, за девочкой пришла! Чо ты лыбишься!

— Ну извини, систер. Такая вот сука ТЫ.

Зелёные глаза Жизни покраснели.

— Витя, ты чо тормозишь!

— Аня, она официальную бумагу накатала. Никакого кесарева. Шрамы-хуямы, они сейчас через одну ёбнутые!

— Да пошла она на хер, дитю пиздец сейчас приснится!

— Она нас по судам затаскает! У тебя ипотека, у меня ипотека Пробуем пока без кесарева, если уж совсем

— ААААААААААААААААААААААААА!!!!!!

— Да вот оно совсем! Блять Блять-блять-блять!!

— Да-а-алекаааа дорооооога твооооооя!!

— Как ты можешь поясничать! Жизнь закусила пухлые губки и захныкала.

— Оооой, вот только не надо тут рыдать.

— Ну она же такая маленькая — По веснушчатым щекам Жизни побежали слёзы, горящие светом операционных ламп.

«Мля, какое же у неё кривое табло, когда она хнычет» — брезгливо поморщилась Смерть. Она ненавидела, когда сестра плакала. Навзрыд, тряся плечами, как эпилептичная цыганка. Громко и противно всхлипывая. Сейчас в голос заревёт. Ну вот, пожалуйста. Смерть закатила глаза и цокнула языком. Ёбаная бензопила.

Бен-зо-пи-ла.

Бен-зопи

— ААААААААА ААААААА ААААААА!!!!

— Доктор!!! Кесарево!!!

— Я сказал пока рано! Подключите Бля!!!

— Что!

— Кто сделал надрез Аня!

— Это не я!!!

— Уаааааа

— Достаём! Достаём, аккуратно!!

— ЗасужуААААААААА!!!!

— Да заткнись ты

Смерть угрюмо шла по пустынной ночной улице, мысленно обыскивая свой дом на предмет наличия чего-нибудь полусладкого.
ДАЛЬШЕ

Источник