Калиф — страус

Как-то утром, когда нежные лучики еще робкого новорожденного светила осторожно касались золоченых куполов столицы мира города Багдада, великий Владыка, да будет жить память о лучезарном в веках, проснулся с невыносимого бодуна и не найдя второй тапок расшитый бисером, позвал визиря:
— Визирь! Визи-и-ирь! Где тебя черти таскают, сморчок старый!
— Тута я! хрипло отозвался великий визирь, вылезая из под тяжелой шелковой портьеры. Либо щербет вчера паленый был, либо танцовщицы опять нас клофелином прокапали, о повелитель!
— Вон оно чё! А я думаю, что так тяжко-то! калиф приложился к пустому графину и резюмировал грустно, ни капельки не осталось. А что у нас сегодня дела государственные есть Война мож какая или ужин званный
— Не-а! — ответил визирь. Хотя там колдун какой-то, третий день аудиенции добивается!
— Прикольно, может фокус покажет — равнодушно произнес калиф. Зови, чо!
Через несколько минут стража втолкнула в зал для аудиенций тщедушного мужичка с шальным взглядом залетного фармазона. Тот не переставая оглядываться, мял свои карманы, при малейшем палеве готовый скинуть за борт, притаренное там добро.
— Ну — задумчиво протянул калиф. Есть чо!
— Вашвысокблагородие, только для Вас, только сейчас и один раз! начал с ходу прибалтывать колдун. Товар жемчуг, мамой клянусь, попробуете за уши не оттащишь!
С этими дешевыми прибаутками уличного кидалы он достал небольшую коробочку и, открыв, показал содержимое. На дно тары был насыпан черный порошок, а в уголке лежал свернутый в свиток старинный манускрипт.
Калиф распальцевал визирю проверь мол. Не то, что бы он был такой уж пафосный босс, просто во рту, будто кошки нагадили и язык был шершав, что твоя подошва. Визирь развернул послание из коробочки и начал читать вслух по слогам и с выражением:
— Мир тебе бродяга, кем бы ты ни был! Если ты читаешь это письмо то, скорее всего я уже мертв, хотя тебе я так понимаю это по банану. Будь же ты проклят бессердечный, и перейдем к сути — занюхаешь дорогу черного снега, что в коробке насыпан и приход тебе обеспечен цветной и грамотный, но! Есть еще бонус, для совсем безбашенных торчков! Произнеси, набрав в рот прошлогодних желудей «Мутабор наклал в котел, Мутабор сломал забор, беспредельщик Мутабор, помочился нам в костер!» и тогда мой юный искатель острых ощущений ты обратишься в любого зверя, птицу или гада, название которого произнесешь. Но помни, если тебя пробьет на ха-ха в образе животного и ты забудешь считалочку волшебную, тогда всё амба карапузики! В человека ты больше не превратишься. Короч, я предупредил, дальше сам крутись, как хочешь. Всегда ваш, Пабло Эскобар! Чмоки.
— Чета мутный порошок, — осторожничал подозрительный визирь. — Мож лучше финиками забродившими закинемся и войну кому-нибудь объявим
— Не, надоело, — капризно протянул калиф. — Найди-ка мне желудей!
Закрывшись у себя в покоях, великий калиф размышлял в кого бы ему лучше обратиться. Бегемот или жираф Он видел много животных, была у него книжка с картинками, но больше всех ему понравился аист красивый такой и ноги длинные. Набрал он полный рот желудей, занюхался препаратом диковинным и пробурчал набитым ртом страус! Конечно же, мой внимательный читатель, он хотел сказать аист, но забористый порошок так быстро торкнул его прямо в нервную систему, что калифу было уже все равно, что аист, что заяц, что космический шаттл «Индевор»
С удивлением разглядывал он свои мощные ноги с хорошо развитой мускулатурой, дистрофичные крылышки и диковинное оперение. Неожиданно калиф услышал шорох листвы за окнами дворца и, припав на измену, молниеносно воткнул голову в землю фальшстарт! Мраморный изразцовый пол глухо загудел, но удар выдержал, а незадачливый страус получил легкую контузию. Это его так развеселило, что он от души рассмеялся, разглядывая зеленоватые круги перед глазами. Лишь вволю покуражившись над слугами и разбив головой пару мозаичных фрагментов паркета, калиф, наконец, вспомнил о табу на смех. Признаться, он слегка струхнул и, заорав брачным воплем молодого марала, принялся вспоминать глупую считалку. Набежала тут стража, давай калифа успокаивать обнимать и оглаживать. А он бедолага беснуется, орет во всё горло страусиное:
— Заклинание! Я забыл заклинание! Мутабор ссы на забор! Слова, мне нужны слова!
Санитар прикрыл плотнее дверь ординаторской. Изможденный ночным дежурством и только-только прикорнувший на жесткой кушетке доктор нервно вскинулся от диких воплей из коридора:
— Андрюш, что там за шум
— Да вы поспите, Павел Адамыч! сконфуженный санитар прятал за спиной прочную смирительную рубаху. Буйного привезли, но мы сами справимся.
Меж тем вопли становились все громче и местами переходили в хитросплетенные эскапады:
— Я понял! Я все понял! Суйте мне в клюв желуди, без этого заклятье не подействует, глупцы! Куда вы меня тащите я не аист, это же я — ваш повелитель!
Павел Адамович, поднялся и щелкнул тумблером электрочайника:
— И давно он в таком состоянии
— А кто его знает! пожал могучими плечами санитар. Скорая его с улицы забирала, ребята говорят он головой асфальт пробил в трех местах до гравия
— Силен чертяка!
— Да уж
— Визирь! Мне нужны прошлогодние желуди! Сними с меня заклятье, визи-и-ирь постепенно затихала страусиная истерика, мягко гасимая сильным внутривенным успокоительным. Мутабор Мутабор беспедельщик
Уж умирающее солнце последними тусклыми лучами золотит купола великого Багдада. Добропорядочные жители сказочного королевства готовятся отойти ко сну, а сказки мораль и доктрина Госнаркоконтроля на этот раз соединились в лаконичном посыле не тяни в себя разную дрянь из заманчивых коробочек, ибо однажды не превратишься обратно в человека! Так останешься навек страусом, пустой головой в пол долбящимся, хотя, кому-то это может даже понравится

РусланТридцатьЧетыре

Источник