Скучно.

Я сидел за столом и в сотый, наверное, раз передвигал стопку листков. Туда-сюда. Разделить. Сложить. Повернуть. Сдвинуть на край. Положить посередине.

День проходил крайне насыщенно.

Дверь скрипнула, в кабинет ворвался небольшой ветерок. Я в последний момент успел прижать поскользивший к краю листок. В дверь просунулась голова моего коллеги.

— Готовься!
— Опять что ли
— Ну! На что ставишь
— Хм Даже не знаю пока. Поговорю с ним, там решим.
— А я уже. Ты там главное не затупи. От твоего кабинета до доски со ставками минуты три, а он минут через пять уйдет на перерождение. Не успеешь пеняй на себя.

Я кивнул. Приятель хмыкнул и захлопнул дверь. Листья тут же разлетелись по всему полу. Я улыбнулся, щелкнул пальцами и они снова улеглись на край стола аккуратной стопкой.

В дверь постучали. Тихо и неуверенно.

— Войдите!

Как обычно он долго мялся в дверях, потом прошел и сел напротив меня. Я, уже не спрашивая, достал бутылку, на которой красовалась этикетка с его именем видимая, естественно только для меня и налил ему полстакана виски.

Как обычно он закашлялся на первом глотке.

Потом я долго и нудно объяснял ему ситуацию. Да, умер. Да, это конец. Нет, назад уже не вернуться смерть окончательна и бесповоротна. Сделать многозначительную паузу. Перебрать бумажки на столе, словно с чем-то сверяясь

Прописные истины. Все, как по учебнику.

Наконец-то, подходим к самому главному естественно, когда истерика у пациента уже улеглась. Но я не зря ж храню его бутылку.

— Что же теперь он вопросительно смотрел на меня. Я вроде как не сильно святой. А вы все равно ангел.
— Ангел, — кивнул я. Но я не просто ангел, который распахивает двери и принимает в рай с распростертыми объятиями. Я больше таможенник. Фейс-контроль. Который решает, кто пройдет, а кто нет.

Он молча кивнул, переваривая услышанное.

— Так вот, — продолжил я. Ты не проходишь.

Пришлось ждать еще минут пятнадцать, пока он успокоится. Согласен, новость прям так себе, но когда одну и ту же реакцию видишь в миллионный раз поневоле начинаешь раздражаться. Говорят, что самые большие циники врачи Абсолютная чушь, скажу вам, как эксперт.

— Но не все потеряно! я ободряюще посмотрел на него. Нет безвыходных ситуаций. До рая тебе далеко, но и в ад пока, в общем-то, рановато. Нормально ты жил. Средне.

Его лицо зажглось, как люстра. Он, наивный, решил, что он спасен.

— Есть вариант. Выбираешь один день из жизни. И отправляешься в него. Любой день на твой выбор. Самый счастливый. Самый плохой. Любой. Можешь исправить ошибки, которые, ты думаешь, ты совершил. Или, наоборот, пережить еще раз свой самый лучший день.
— А потом
— А потом посмотрим. Мы будем внимательно следить за тем, как ты себя ведешь, что делаешь и как это влияет на окружающий людей. И по итогам этого делаем свои выводы. И дальше ты уже определившийся двигаешь туда или сюда. Идет

Согласия, на самом деле. Не требовалось. но люди почему-то любят думать, что они что-то решают.

— Конечно!
— Ну и славно. Выбрал день

Опять это бесконечное ожидание. Сейчас он будет невыносимо долго сидеть, пытаясь выбрать нужный день.

Тоска.

— Выбрал!

О! А он в этот раз быстрый! Может уже накапливается Надо будет проверить потом.

— Замечательно, — улыбнулся я и сильно хлопнул в ладоши.

Посреди кабинета возникла небольшая черная точка, вокруг которой изображения предметов растеклись и начали закручиваться в сюрреалистичную воронку. Он успел взмахнуть руками, прежде чем его засосало внутрь. Я хлопнул еще раз, и точка исчезла.

К доске я успел практически в последний момент. Поставив отметку напротив «Добро», я обернулся. Приятель, забегавший ко мне утром, стоял прямо позади меня. За левым плечом.

— Слушай, я тут подумал, надо проверить
— Количество Я тоже об этом подумал. Сегодня последнее. Так что скоро все решится.
— Вот и славно! я кивнул рогатому и зашагал к себе в кабинет.

Неужели все Посмотрим, что получится.

С днем его никто не обманул. Другой вопрос, что мы просто не договариваем всей правды. Человек проживает тот день, и все последующие до самой смерти. И приходит к нам снова. А потом еще раз и еще. И еще. И снова. Пока не заполнится некий «сосуд души» — ребята-техники пытались мне объяснить, но я так толком и не разобрался. Вроде это максимальное количество возможных перерождений.

Так вот, когда он заполнится, человек возвращается ко мне в кабинет. И я открываю его памяти все его прожитые жизни. Все его подлости за сотни прожитых жизней. Все его тысячекратно повторенные подвиги. Всю его подноготную, помноженную на широту его души.

И вот только тогда мы начинаем смотреть, куда он отправится.

А если и тогда будет непонятно, то мы просто превращаем его в планктон, оставляем память и отпускам в океан на несколько тысяч лет.

Вы даже не представляете, сколько в океане почти бессмертного планктона.

Источник