Три года

 

Три года Мужчина был рыж, как дьявол. Почему она решила, что дьявол - рыжий Видимо, из-за того, что рожа у этого типа была паскуднейшая - и напоминала тёмную сторону той картины-перевертыша

Мужчина был рыж, как дьявол. Почему она решила, что дьявол — рыжий Видимо, из-за того, что рожа у этого типа была паскуднейшая — и напоминала тёмную сторону той картины-перевертыша Чонтвари.

— Рожа у тебя, — сказала она вслух, — паскудная!
Рыжий расхохотался противным визгливым смехом и пощелкал ногтями по картам на столе.
— Ну так что Повысишь ставку
Вот уж что она не собиралась делать, так это проигрываться в ноль. Однако последний шанс отыграться таял под косой ухмылкой рыжего, как пломбир в духовке.
— Да гори всё синим пламенем!

Если он снова засмеется — она воткнет ему в глаз эту золоченую ручку из его нагрудного кармана. Это так явно проступило на её лице, что дьявол сцедил ухмылку в костлявый кулак и отогнул край у карт, заглядывая в них.
— Ну, снимай портки. — Ну кто же так говорит Девушка скрипнула зубами. — Мой сынишка устраивает собачьи бои. Могу поставить тебя против хорошенькой собаки динго — или отобьешь чек, или помрешь с достоинством.

Он сгреб фишки и подмигнул ей. Удачливый сукин кот — один сын полицейский, настоящий оборотень в погонах, второй владеет десятком закусочных “Гремучка”, что сетью опоясывает все земли, насколько хватает взгляда, а дочь — судмедэксперт, способная убрать все то, что не прикроет один сын и не заткнет деньгами второй. На этом и на том свете знали, что нет большего несчастья, чем связаться с этим, мать его, лепреконом. Хуже — только стать его должником.

— Послушай, детка, — раздался мерзкий шорох от скольжения его сухих ладоней по зеленому бархату. — Ты смелая девочка, раз очутилась здесь. Теперь самое время доказать, что ты еще и умная.
Проклятое казино. Проклятый жулик! Проклятье на её голову!
— Я вернусь, — пообещала она.
— Не сомневаюсь, — промяукал рыжий и сощурился — точь-в-точь довольный кот. — И не забудь мою пла-ату!

Когда она проходила к выходу, один из пьянчуг пронзительно завизжал. Дротик для игры в дартс угодил ему прямо в филе, и несчастный упал на живот, театрально вопя.
— Умираю! Я умираю! — надрывался он.
В тот же вечер она напилась так, что если и помнила своё имя, то теперь забыла вовсе.

— Да какого хрена я вообще здесь оказалась Разве нет каких мест получше
Её спутник поднял усталый-усталый взгляд. В ту ночь ему не спалось — найди её, потом волосы держи, пока её полощет, после уложи спать, когда она собирается “этому козломордому” выписать тумаков… Развлечение не для каждого. И уж точно не для него — он для такого был слишком стар и болен.

— Послушай, место тут не виновато, — терпеливо вздохнул старик, почесывая бубоны на шее. — Всё дело в том, что у тебя дар.
— Дар — воодушевленно встрепенулась она. Хорошо бы, чтобы этим даром оказался бездонный кошелек!
— Ага. Появляться там, где тебя не ждут.
— И что теперь делать Я же совсем… совсем без всего осталась! Черт, да я даже имя твоё не помню!
— В следующий раз не память ставь в карты, а свой острый язык! — старик рявкнул, и, кажется, это забрало последние силы. Он расползся по креслу у камина с кашлем, что перешел в тонкое страдальческое подвывание — и, конечно, это был бы тот еще скулеж, если бы его не перекрыл скрип двери, следом завывание ветра и хлопок двери. И, конечно, визгливое:
— Забери! — от которого девушка подпрыгнула на месте. На пороге стоял рыжий чёрт: глаза в пол-лица, рот перекошен, сам бледнее молока. Его узкая ладонь была раскрыта, на ней блестели золотые фишки. — Забери это у меня!

Девушка подняла брови. Ещё бы не поднять! Когда тебя стращают собаками динго, а потом вот так запросто отдают выигрыш, что еще делать, если не удивляться
— А в чем подвох — опасливо сузила она глаза, но ладонь протянула. Фишки были тяжелыми, как грех, и горячими. Слегка липкими от пота. Рыжий попятился от неё.
— Никакого подвоха! Просто я-я-я…

 

Заикающимся она его еще не видела. Девушка переглянулась со стариком — тот тоже выглядел заинтересованным. За узкой спиной гостя клацнул железный замок. Мужчина загнанно оглянулся. Он стал похож на худую испуганную лису, принявшую за курятник будку сторожевого волкодава.

— Я влип, — всхлипнул он своим демоническим горбатым носом и упал там, где сидел. — О, если папочка прознает про это…
— Да что за…
— Послушай, всё было прекрасно! Понимаешь, прекрасно! Мы тут веселимся, пьем, в общем, живем полноценной жизнью. Ну, без всякого! А потом этот дротик и.. и… О-о, мне крышка! Тебе же тоже было весело, помнишь Может, договоримся

Он улыбнулся. Обаятельная у этого черта ухмылка была, даром, что рожа паскудная. Девушка надула щеки и придала себе важный вид — а почему нет, если уж он так испугался её
— Ну давай, — солидно кивнула она, — договоримся.
Рыжий вперил в неё взгляд: нехороший, тёмный и хитрый.

— Три года, — произнес он. Словно монетки отсчитал.
— Три года — повторила она.
— Три года, — кивнул он.
— Ну ладно, три года, — неуверенно согласилась она, и рыжий облегченно выдохнул. — Еще что-нибудь
— Да нет, этого должно хватить… — он покосился на фишки, всё еще сжатые в её руке. Она кинула взгляд на своего спутника — что, мол, делать-то Тот показал себе на раскрытый беззубый рот, и — делать нечего — она положила монетки на язык. Те тут же растаяли, оставив привкус соли на нёбе.
И тут она всё вспомнила. О, что она вспомнила!

Даже голос у неё изменился — стал холодным и спокойным. Такой голос вполне мог говорить “портки” и точно не мог сказать “какого хрена” . Девушка надвинула на глаза чёрный капюшон и зыркнула на рыжего — уж теперь знала она, с кем говорит! — и взгляд этот был раскаленным, как головешки в аду.

— У тебя три года, золотце, — сказал этот голос её устами. Огонь в камине сжался, когда она встала, сжался под её ногами испуганным щеночком. — Мы скоро увидимся.
Старик поднялся и грустно побрел за девушкой, хромая на обе ноги и скрипя спиной. Крепкий замок щелкнул, открываясь, но прежде чем выйти, она забрала прислоненную к вешалке с верхней одеждой косу.

Эх, а так забавно было пожить смертной жизнью тут, в чертогах этих глупеньких милых богов, подумала она, и по губам у неё скользнула тень улыбки. Она посмотрела, как в черном небе кружатся снежинки и глубоко вздохнула.
— Ну идем, Мор. Нам еще двоих подобрать, пока вьюга не начнется. Ох и долгой будет зима…

Три года.
Она будет длиться три года. Потом её назовут Фимбулвинтер, великанская зима, следом за которой придет Рагнарёк.

В дверях девушка обернулась:
— Передавай привет Хель, — сказала Смерть. — Она такая милашка!

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *