Дело в Новосибирске

Год, примерно 2015. Сижу в кабинете, ничего не делаю (пашу как конь), заглядывает заведующая педиатрического отделения (так бывает, что в одной поликлинике совмещены детские и взрослые отделения, плюс гинекология) и говорит: доктор, вы же по образованию педиатр, у нас нет сейчас штатного детского хирурга. В третью детскую больницу (на Сибревкоме) почему-то не берут, а ситуация прям ох и ах. Просто посмотрите, пожалуйста.Ну так-то, чо, можно посмотреть, с меня не убудет, только не записывайте официально, лицензии на детскую хирургию у меня нет. Без проблем. Заходит девочка, лет 12-13, худенькая, но с таким волевым лицом. Типа Гретты, не в упрек девочке и не в упрек Гретте, я ее тогда вообще не знал, аналогия только что пришла на ум. Снимает обувь, а там просто очень сильно вросший ноготь с двух сторон, околоногтевые валики буквально готовы взорваться, даже не знаю, как она это терпела все это время.
С одной стороны нужна экстренная операция. С другой, операцию официально не имею права делать. Вероятность невелика, но если что-то пойдет не так, можно и загреметь или лишиться лицензии. Даже если во время операции рядом будет мама.
— А где мама
— Мама будет сильно волноваться, лучше ей не говорить.
Ладно, хрен с ним, делаю по Оберсту-Лукашевичу, что «мягко говоря» не очень приятная процедура даже для взрослых и тут у девочки звонит телефон: «Да мам, у меня все хорошо, гуляю с подружками, буду попозже». Тут дрогнуло сердце даже у меня.
ЗЫ: все закончилось хорошо, ноготь удалили, валики обработали, девочка еще 3 раза пришла на перевязку, мама не узнала, меня не посадили. Хэппи Энд!

Источник