Есть мнение, что боязнь трупов досталась нам с дремучих времен, когда небо было чище, а мамонт вкуснее

Взаимосвязь простая: мёртвое тело = болезнь. Либо доисторический предок скончался от какой-то инфекции, либо в трупе начали свое дело бактерии. В любом случае, все это дело лучше обходить стороной.На данный момент боязнь покойников я бы отнесла к страху иррациональному.
Мы боимся не того факта, что человек мёртв. Мы боимся, что он может быть немного жив. Не об этом ли снята добрая сотня фильмов ужасов
Мой первый труп случился ещё в то время, когда я санитарила в кардиологии. Отделение само по себе предполагает, что подобное будет происходить не редко.
Страшно, конечно, было. Но тут срабатывает ситуация безвыходности по типу «кто, если не я».
Вздыхаешь, ворочаешь тело, внутренне подбадриваешь себя древними заклинаниями «блядь» и «пиздец».
Мертвеца оставляют в отделении на 2 часа, до появления явных признаков биологической смерти, например — трупных пятен.
Особого помещения для этого у нас не было. Ставили каталку на лестничную клетку, где так же была неофициальная курилка. Как-то ночью, абсолютно уставшая по самую макушку, я вышла перекурить в гордом одиночестве.
Стою, слегка пошатываюсь, пытаюсь уцепиться за последний бодорствующий остаток сознания. И тут труп «вздохнул» (из них вообще часто газы выходят). Будь я хотя бы на 5% менее заебенной, то обосралась бы к чёртовой матери. Но тогда я лишь тяжко вздохнула в ответ.
— Да, ИванИваныч, согласна, пиздец.
Затем кое-что перегигралось и мы стали возить покойников непосредственно в морг (до этого была договорённость с ритуалкой). Патологоанатомическое отделение той моей больницы — это нечто. Впервые оказавшись там я поняла, что морги в фильмах ужасов отныне будут вызывать у меня исключительно чувство уюта и комфорта.
И так, на пути к царству мрачному Аида есть три лампочки. И вот одна из них не будет работать. Если та, что над первой дверью, то плевать, там фонарь недалеко. Если та, что в холле, то уже как-то малость не по себе. Ну и самый печальный вариант — если лампочка не горит в холодильнике.
Хотя, это как посмотреть. Даже если свет и горел, то был тусклым, с мерзким жёлтым оттенком. Не тем тёплым, приятным, который так приятно включать по осени и нежитсч под пледиком. Противный. Болезненный. Как кожа у гепатитника. Как гной, выливающийся с ноги бомжа.
И вот эта отвратительная лампочка освещала небольшое помещение, оборудованое полками из необработанных досок. На самой нижней, на жёлтом пакете, лежали какие-то части тела, а на тебя взирала пара-тройка мёртвых глаз, которые забывали прикрывать, в элегантном сочетании с упавшей, сдвинутой набок, челюстью, которую забыли подаязать.
После заходов четырёх-пяти уже и внимания не обращаешь. Даже на слоденный в кучу тела, потому что праздники.
Больше пугали запахом. Но на него, как раз, я реагировала нормально. Через маску это похоже на запах размороженного немытого советского холодильника.
Сейчас будет пафос-пафос, но если ты сражаешься за здоровье людей, то иногда придётся проигрывать. И да, мёртвые тела — неотъемлемая часть моей профессии.
Со временем выработался способ восприятия. Тело — это неодушевленный предмет, как мебель, как стол. Труп не так уж похож на того живого человека, коим он являлся. Это просто вещь.
Да, ты черствеешь, но так намного легче работать. На всех жалелки не хватит.
Просто в определённый момент устаёшь бояться. Человек, как известно, сволочь такая, привыкает ко всему.
Будьте здоровы.

Источник