Истории из жизни реальных людей
Много очень тяжёлых больных. С терминальной онкологией, циррозами, просто старики с закончившимся ресурсом — неконтактные, истощённые, с пролежнями, с гноем везде и недостаточностью всего.
Много переживших тяжёлый ковид — пневмосклерозом и зашкаливающими антителами. Они поступают с тромбозами, опять-таки, где угодно, с тяжёлой сердечной недостаточностью — сердце порой просто расползается, обеспечивая меньше половины от нормальной насосной функции, с поражениями кожи — васкулитами, токсидермиями, Лайелом — и просто с тяжелой дезориентацией. Полечишь такой тромбоз, а у него вдруг отказывает печень. Или почки. Как-то приведёшь в чувство — а он умирает от тромбоэмболии. На полной лечебной дозе антикоагулянтов. Негласно, перенесённый ковид с высокими антителами — уже считается отдельным фактором риска плохого исхода.
В общем, пациенты умирают. Наверное, в целом, намного чаще, чем в мирные времена, но как-то очень непредсказуемо.
А вот родственники изменились. По-прежнему всё общение с ними происходит по телефону (посещения у нас по-прежнему запрещены). Два часа моей жизни ежедневно — в телефонных разговорах.
Что заметила. Родственники стали вежливыми. Вот по-настоящему. Нет, по-прежнему хороший тон — позвонить доктору и назвать его, то есть меня, девушкой. Я постоянно проглатываю ответ, что девушкой была очень и очень давно. Но это так, часть культуры, вернее, некультуры. Но куда-то исчезла агрессия, обвинения, что мы не лечим, обещания всем пожаловаться. Выслушивают мой рассказ, спрашивают про прогнозы (я их не делаю, но если человек умирает, так честно и говорю), спрашивают, что принести (средства для ухода), благодарят. Всё. Всё чаще и чаще желают нам здоровья и всяких благ, обещают за нас молиться. Я не православная, но это всё равно приятно. Когда сообщаю о смерти, люди всё чаще говорят: «Мы знаем, вы сделали всё, что могли». И благодарят. Наверное, звучит как норма, но как же мы к этому не привыкли!
Пандемия что-то изменила. Дело не в плакатах с врачами — они, честно говоря, выглядят тошнотворно. Но как будто люди почувствовали себя в одной лодке с нами. Словно мы гребём в одну сторону и делить нам, в общем-то нечего. Сохраниться ли это чувство и дальше Не знаю, посмотрим.