Истории из жизни реальных людей
Да ЁЛКИ! опять, на вызов …
— На, слетай на вызов, и смотри, не развались, — улыбнулась диспетчер. – Ребёнок, 9 лет, температура, жаропонижающее уколешь и обратно, — диспетчер выдала мне карту.
Сегодня опять один работаю. Ну что же, пообедал 30 минут и будет…
— Ладно, Серёг, заводи тарантайку, поехали.
Через 2 минуты, как и положено, мы выехали из гаража.
Ехать — всего ничего, считай дом на соседней улице, а сегодня, как назло, заболело правое колено, оно временами побаливает после того, как я однажды получил травму на смене. Ладно, сейчас уколол на обеде НПВС, авось поможет.
Подрулили мы к подъезду. Слава Богу, он был один единственный, а значит, в доме есть лифт, ибо это явно не пятиэтажка.
Ладно. Зашёл, поднялся, поздоровался, про себя отметил, ну вот, нормальные люди, даже бахилы не требуют одевать.
Мать ребёнка быстро проводила меня в комнату. Я обработал руки антисептиком и сразу надел маску и перчатки.
— Что случилось — спросил я, начиная осматривать ребёнка, одновременно с этим подметив, что свет в комнате выключен, шторы плотно прикрыты.
— Да вот, доктор, третий день болеем, никак температуру сбить не можем.
— В карте распишитесь, что согласны на осмотр, да, вот в этой графе, — протягиваю я ей папку с картой вызова, показывая, где и как надо расписаться.
— Да, чуть штору приоткройте или свет включите, а то сложно как-то вашего мальчика впотьмах осматривать.
Как только мама включила свет, ребёнок сразу захныкал:
— Мама, выключи свет, мне больно.
Эта фраза меня встревожила. Ребёнок был накрыт одеялом. Потрогав его лоб, я ощутил жар. Быстро сняв одеяло, я увидел, что тело мальчика, а именно руки, низ спины, ягодицы, голени, стопы, часть задней поверхности шеи и за ушами были усыпаны крупной и мелкой сыпью, которая местами сливалась.
Я надавил на кожу мальчика слегка, и чуть потянул на себя, сыпь не исчезла, она осталась, приобретя фиолетовый оттенок, и имела форму небольшой звёздочки. Черт! Геморрагическая сыпь. Да вашу ж мать! — подумал я.
Ребенок сам по себе вялый, заторможенный. Кожа была бледная. Я быстро накинул манжету тонометра на плечо, измерил давление – так, нормальное для его возраста, хорошо хоть так, сатурацию на удивление держит приличную, одышки нет.
Начинаю задавать вопросы маме по ходу осмотра…
— Писает как
— В смысле
— Часто, редко, нормально
— Знаете, последний день и вчера очень мало.
— А воду пьёт
— Заставляю, но он не хочет.
— Сыпь, когда появилась
— Да почти сразу, утром из школы я его привела, а у него температура поднялась, а вечером появилась сыпь, я ему лимона наверно много давать начала, а у нас на цитрусовые не то что аллергия, но когда много, то сыпушка вылезает.
— Это не аллергия,- отрезал я, начиная проверять неврологические знаки.
ЁЛКИ! они положительные, вот это жоп
— Так, градусник ставьте, глаза тряпочкой какой-нибудь прикройте.
Поза ребёнка была нетипичной, ноги подогнуты, голова, наоборот, чуть запрокинута назад. Это называется поза «легавой собаки». Как только я попросил мальчика согнуть голову, то он испытал сильную боль в затылке, а я пальцами рук ощутил напряжение затылочных мышц.
(Всё, приехали, все ПЛОХО, медлить нельзя.)
— Мальчик сколько весит
— 30 кг.
Провел необходимые манипуляции, поставил внутривенный катетер, ввел лекарства, записал время введения.
— Значит так, укрываем его сейчас в плед, я беру его на руки, вы берёте мой чемодан. И быстро едем в реанимацию. Все манипуляции, буду в машине продолжать проводить по ходу движения, медлить нельзя!
— А что Что с моим мальчиком Что с моим сыном, доктор! — воскликнула женщина, заливаясь слезами.
— Менингит, точнее «Менингококцемия», в «скорую» надо было звонить ещё три дня назад, когда появилась сыпь… Вы обращались к врачу
— Нет, мы не любим к врачам обращаться, я думала, и так полечимся, травками, малиной, я ему парацетамол давала…
— Когда
— Да минут 40 назад, — она посмотрела на часы, висящие на стене.
Вытаскиваю термометр — 37,8 ну, уже хорошо.
Поставив розовый катетер, звоню Сереге:
— Серёг, давай выкатывай каталку.
— А что у нас
— Госпитализация, да маску надень.
— Понял, выкатываю. Надену.
Запрашиваю место в отделе эвакуации:
— Да, диагноз: «Менингококцемия», да, состояние тяжёлое. Куда КИБ Да, понял спасибо.
На том конце мне посочувствовали и пожелали удачи.
— Едем в КИБ,- говорю матери.
— А это где
— На Волоколамке…
— А поближе нельзя
— Женщина, возьмите себя в руки! Это опасное инфекционное заболевание, держите маску, хотя вы были уже в длительном контакте…
Всё, время не ждёт. Укутав ребёнка и взяв его на руки, я ощутил, что вес малыша явно превышает заявленный мамой. Я вышел из квартиры, мать мальчика забрала мой ящик и, закрыв квартиру, вышла следом.
Мы спустились, я положил ребёнка на каталку, запрыгнул в салон, крича водителю – гони! Пристегнул ремнями безопасности ребёнка и маму. Помчались!
Как и сказал, уже на ходу я продолжил оказание медицинской помощи. Капельница, кислород и т. д. Тут просто «скорой» не обойдёшься, тут нужны условия интенсивной терапии.
Быстро, быстро, очень скоро, звеня сиреной и «крякалкой», миновали пробки, минут за 20 доехав до стационара.
Вместе с Серегой закатили каталку в реанимационный бокс.
Подошёл врач, выслушал меня, расписался в карте. Принял пациента.
Мама ребёнка осталась снаружи в ожидании. Пока мы ехали в больницу, на ней лица не было, и она твердила, как заведённая:
— Это моя вина, это моя вина, — и задавала один и тот же вопрос — он выживет мой мальчик выживет
Если бы она вызвала вчера, я бы ещё смог ей ответить, но сегодня я молчал. Мне нечего было ей сказать. Когда я передавал ребёнка врачу-реаниматологу, я лишь спросил прогнозы, он посмотрел на меня удивленно и коротко ответил, — ты сам знаешь…
Я поблагодарил его, а он меня. После чего я выкатил каталку из реанимационного отделения.
Мать мальчика тихонько сидела в коридоре, по ее лицу текли слёзы.
Как только я показался из дверей, она тут же бросилась ко мне, со словами благодарности и вопросами, — как мой мальчик
Я смог лишь выдавить из себя: — им занимаются. Возможно, скоро к вам выйдет врач.
— Спасибо доктор, спасибо большое! — она вновь разрыдалась.
Я выходил из больницы с тяжелым сердцем. Потом я обработал машину, прополоскал рот спиртом и принял таблетку антибиотика, вскрыв эпидемилогическую укладку, в целях профилактики заражения менингитом. На этом вызове с меня сошло 8 потов, если, сказать не десять.
Довезли, успели.
Я вернулся на подстанцию. Диспетчер, посмотрев на меня, налила мне большую чашку чая с сахаром, отметив в журнале, что применил средства из эпидукладки, а то от меня теперь спиртом пахнет, вдруг приеду к кому, а мне скажут, мол, доктор пьяный, ведь всяко бывает!
P.S.
Что же стало с мальчиком Тогда я работал сутки, в день на своей, 28-ой, а в ночь вторым номером на врачебной.
Утром меня позвал к себе старший врач:
— Ты всё сделал правильно, молодец. Быстро приехал, полечил и доставил, на все про все, меньше часа. Но мальчик ночью ушел. Диагноз подтвердился — «Менингококцемия».
Нужно было написать объяснительную, так как «ушел» ребенок и могут возникнуть вопросы. К карте вызова у него претензий не было, я давно уже писал их, если не идеально, то очень хорошо, поэтому меня часто ставили работать старшим, ведь свою скоропомощную работу я всегда знал, знаю и буду знать. А на сердце было тяжело. Не моя вина. Но тяжело.
Желаю всем здоровья и добра. Ваш Саша Док. ?✍
