Истории из жизни реальных людей
. Три (!) недели лихорадка до 39С, боли в правой молочной железе, её деформация. Живёт в Подмосковье. С омс-медициной никогда не сталкивалась, сразу начала обращаться в частные клиники. Там делали УЗИ молочной железы и отказывались лечить. Наконец, в одной из клиник начали готовить к операции: назначили антибиотики, взяли кучу анализов, повторили УЗИ. И схватились за голову. Пациентка несколько раз вызывала скорую, но скорая не забирала: молодая, хорошо выглядит, жалобы на температуру и слабость, само пройдёт.В итоге она оказалась у нас по рекомендации — наши гнойники много работают с молочными железами.
Это п..ц. Предыстория такая. Двадцать с лишним лет назад пациентка увеличила себе грудь инъекциями полиакриламидного геля. Этот гель запрещён в США года с 95, а у нас его использовали где-то до 2000. В отличие от имплантов, гель не имеет оболочки, взаимодействует с тканями и способен мигрировать. И вызывать воспаление, даже двадцать лет спустя.
Такие пациентки бывают и совсем нередко. У самой запомнившейся гель мигрировал буквально по всему туловищу — до бёдер. И практически везде воспалился. Гнойники эвакуировали эту смесь геля с гноем через небольшие разрезы, но всё равно в итоге получилась практически полностью освежеванное туловище. Месяц она боролась, что только не пробовали, но в итоге женщина умерла. Гелю этому было тоже больше двадцати лет.
У этой пациентки из правой груди прямо сразу эвакуировали два литра гноя. Зелёного. В анализах гемоглобин 50, тяжелейший железодефицит. Белка нет практически совсем, что было раньше с гемоглобином, пациентка не знает, так как не обследовалась. Но чувствовала себя хорошо, работала до последнего, пока не начала подниматься температура.
На последующих ревизиях гной продолжал выделяться, и из левой груди тоже. Только на четвёртый день раны относительно чистые, хирург надеется, что удалил всю пиогенную капсулу с двух сторон. Пациентка рассказывала, что миграцию геля в подмышечные впадины она ощутила пару месяцев назад, но в клинике, куда она обратилась, сказали, что не знают, что делать. При поступлении сознание у пациентки сильно «плыло» и от интоксикации, и от анемии. Да и сейчас она с трудом понимает, что реально происходит, и насколько происходящее опасно. Волнуется из-за каждой дозы крови — а это не опасно С кровью сейчас сложно, нам дают не больше одной дозы, так что заказываем и переливаем каждый день. Пока гемоглобин 70, а это для её ран катастрофически мало. Не заживёт. Так что продолжаем давить на станцию переливания. А еще пациентка спрашивает, когда ей зашьют раны, когда она сможет вернуться на работу. Я повторяю жестокое: гнойные раны не зашивают до полного очищения, о работе думать просто рано, сейчас программа-минимум — выжить. Она смотрит на меня огромными изумлёнными глазами. Она ещё не понимает.
Я действительно плохо отношусь к пластической хирургии, когда она не про исправить повреждённое, а про сделать красивое ещё красивее. Наверное, это профдеформация, я ведь вижу только осложнения, причём в большом количестве. И если уж осложнение попало к нам, можете представить, какого оно масштаба. Но этот полиакриламидный гель, растекающийся через двадцать лет просто катастрофа. Вот был реальный эксперимент на людях.
Да, температура у пациентки поднялась через 5 дней после второй инъекции Спутника. И она совершенно искренне считает всё произошедшее с ней осложнением вакцинации. Переубедить её невозможно, да никто и не пытается.