Истории из жизни реальных людей
Утверждать не стану — мечтают работать на скорой многие или единицы — наши девчата ещё с училища поголовно бредили быть фельдшером ОСМП. И опыт работы в иных отделениях райбольницы зачастую не мог помочь освоить новую специальность без ошибок, казусов и приключений. Это не в травматологии например : очутившись один на один с больным, да и не только с ним — родственники, знакомые, просто случайные люди, мало кто из новичков по началу мог похвастать только успехами на этом ответственном и зачастую неблагодарном поприще.
Юлька давно мечтала проверить себя на «скорой» — она всегда шла туда ,где было трудней всего по её мнению. 3 года в училище наперекор представлением родственников и ,главное — мужа, по мнению которых её место было у плиты в доме свекрови , она провела как на одном дыхании . Впитывала всё и всякое новое по медицине: особенно ей импонировала практика в травме и хирургии. В неё девчонка и попросилась после получения диплома.
Видела — а главное, принимала участие в излечении травм и последствий операций именно сама, своими нежными руками. Накладывала давящие повязки , перевязывала гнойные раны,
проводила гипсование и иммобилизацию при сложных переломах, ставила катетеры , удаляла дренажи и дезинфицировала выходы многочисленных послеоперационных швов. В целом — была в теме.
А тут попросилась на скорую. Было лето, пора отпусков — и её взяли!
Водителя постоянного она не имела — брала её в дежурство та бригада, в которой отсутствовал по той или иной причине фельдшер. Ну а на счёт водителя — тут уж вообще было не возможно угадать…
И вот работаем мы с ней бригаде: очень серьёзный «новый» фельдшер, и уже не считающий зазорным вставить свои «5 копеек» в утренний разбор историй болезни предыдущей смены; уверенно, а главное без страха выезжать на любой вызов. Но…
Поступил звонок: улица Пушкина ,26. Всё.
Диспетчер оглядывает своих подопечных. Ольга улыбается глядя на Катю, та в свою очередь поворачивается к Юльке:
— Съезди, посмотри — там не сложно…
Еду с Юлькой на адрес. Знакомый дом,зелёный сад и один подъезд на 2 этажа и 8 квартир деревянного дома дореволюционной постройки. Потолки высоченные, коридоры широченные, а вот кухоньки и комнатки как пеналы — узкие, и окно практически во всю торцевую стену. И вот у окошка в позе Наполеона стоит парнишка , в очках из вязальной проволоки — естественно без стёкол, но с ободками заклеенными прозрачным скотчем. Это Витя. Наши его все знают.Знают и его маму — вот она стоит сзади нас и вопросительно смотрит на Юльку.
— Что случилось, — задаёт вопрос, кладя чемодан на услужливо поданный ей табурет, говорит Юлька, — жалобы какие
— Вот он стоИт с вечера так…,- женщина утирает слёзы, — говорю -Витенька , ты чего так опять стоишь Молчит… , — и она снова закрывает лицо платочком. Фельдшер начинает работу с опроса больного.
— Витя, ты что делаешь
— Смотрю…
— Куда смотришь то
— Смотрю вдаль…
Юлька заглядывает за плечо парнишки и видит в 3 метрах от окна бревенчатую стену соседнего дома. Ничего кроме стены за окном там больше нет.
Меряет Юлька Вите давление, вынув из сплетения руку и накинув манжетку , считает пульс; ладонь на лоб — температуры нет. Садится к столу писАть направление в отделение психиатрического здоровья , параллельно задаёт вопросы матери: возраст, прописка, медицинский полис…Юлька занята, а я поглядываю на Витеньку. И вот не меняя позы, не изменив выражения лица — Витенька через плечо фельдшера взглядом ныряет в её писанину.
Юлька этого не видит, я же прекрасно уловил этот момент — Витя читает что пишет ему в направлении фельдшер! Вот оно как!
— Николаич, — Юлька обращается ко мне, — запросите Галю на предмет вызова сопровождения до Струнино ( там наш местный дурдом) ,- и скажите что больной спокоен, но что то меня тревожит его слишком частый пульс.
Я молча киваю, и повернувшись , как бы невзначай хлопаю Юльку под локоток. Уже в дверях оборачиваясь, маню её взмахом ладони и выйдя на лестницу, жду за дверью.
Юлька выходит, недовольно хмуря брови — чемодан то лежит в квартире, нельзя так оставлять его, хоть наркотики то у наших всегда в потаённом кармане халата.
— Он — симулянт, — заявляю ей, — наши его никогда не возят в стационар, просто поверь мне — я тут на вызове не первый раз!
— Ну он же в неадеквате, абсолютно absens(отсутствует, латынь)!!!
— Ты писала направление, он подглядывал — поверь, он еще тот симулянт!
— И что с ним делать!
— Спустись к машине, я здесь пригляжу, свяжись с Галей…
Не прошло и трёх минут как Юлька распахнув дверь, довольно резко сняла чемодан с табуретки, и направляясь к двери, говорит матери Витюши:
— Не беспокойтесь, ничего страшного — обыкновенное aggravatione( обострение, латынь). Не вызывайте больше — к вечеру всё пройдет…
Я так понимаю, Галина доходчиво объяснила Юле, что Витенька конечно и признан немного «того», но не настолько, что бы навсегда оставить его в покое: эти вот aggravatione с Витюшей происходят регулярно — по 2-3 раза весной и осенью — когда мальчику приходит повестка на медкомиссию из военкомата. И будут эти » приступы » ещё как минимум лет 5 — пока этому прошареному «дурачку» не стукнет 28 лет — возраст , когда в армию его уже не возьмут…
2004 Г