Меня скручивает ночью.

Малюсенькая песчинка — совсем как те, которые мы несчётно топчем каждый день, не замечая – сдвигается из почки и перекрывает проток. Боль, абсолютно несопоставимая с размером «камешка», захлестывает, удавкой сжимает вмиг ставшее непослушным тело…

Стараясь не стонать громко, чтобы не разбудить маленького сына, я перебираюсь в гостиную и скрючиваюсь в углу дивана. Муж набирает «скорую» и дрожащими руками кидает в пакет вещи для больницы. Мне безумно не хочется оставлять дома моих теплых, сонных, любимых мужчин, но скорая непреклонна, а боль — неотступна. «Почечная колика, типичная, едем в дежурную хирургию, это может быть опасно».

Эффекта от обезболивающего укола я почти не замечаю…

Ночной «приемник», мигающий дежурный свет, грязный, сколотый кафель на полу. Темные, спящие больничные коридоры.

Заспанная медсестра вкатывает мне повторный укол и – оставляет ждать утра. Утром – врачи, УЗИ, а сейчас – спать. Как-нибудь…

В палате приёмника только я и женщина под 50. Она дремлет, хоть и болит живот, она тоже – ждёт утра, лечения и облегчения.

..Уколы помогают слабо. Кидаю свое тело с одного края больничной койки на другой, в тщетной надежде найти позу, в которой мне хоть немного бы полегчало. Желтый от старости матрас, обернутый в толстый слой пленки, шуршит и хрустит подо мной. «Раз-два-три…десять – переворот – раз-два-три..десять – переворот». Нет, не помогают мои мантры… Бреду в сестринскую, жалобно скребусь в дверь, прошу уколоть еще хоть что-нибудь.

Не положено больше.

Моя соседка, сидя на кровати и обняв рукой живот, тихо разговаривает с кем-то по телефону. «Да не надо мне ничего!..утром врач посмотрит, не волнуйтесь..днем приедете – увидимся. Маше привет..да..пока..». Хмуро и сочувственно переглядываемся с ней. Слегка киваем друг другу – товарищи по несчастью.

..Лежать не могу. Боль вытесняет из меня человеческое. Мысли о сыне, муже размываются, отступают перед этим зубастым зверем внутри. Хочется умереть – просто, чтобы ничего больше не чувствовать, не мучиться.

Бреду в коридор. Черная плитка – белая плитка..Шаг – черная, другой — белая.. Разворот, иду обратно. 10 шагов – 5 метров. Играю в шахматы с моей болячкой…

Утро, наконец.. Появляется уборщица, сердито поглядывая на меня, яростно шлепает шваброй по полу. Вода ручьями течет по плитке, смешивает черное и белое…

Моя соседка, опираясь рукой о стену коридора, медленно бредет в туалет. Кашляет, охает.

..Еще 5 метров. Еще. Какой-то самогипноз, и боль чуть отступает…

Вдруг –

крики из туалета! Уборщица. К ней бежит встрепанная медсестра. Крики. Мат. «Да как я ее подниму, тут 120 килограмм!» «Помогите!» «Чего теперь – реанимацию, что-ли!!»

Мимо меня бежит врач, следом – еще один. Вжимаюсь в стену коридора.

Как в дурном сне (а может, я действительно сплю!) – мою соседку вчетвером вытаскивают из туалета. Голова бессильно мотается. Синее лицо, шея. Задранный бесстыдно халат. Коричневый шлепанец – остался один.

Пытаются найти пульс.. «качают». Еще. Светят в зрачки. «ТЭЛА, похоже». «Всё…».

Всё.

Животный ужас выгоняет меня прочь из коридора. Мимо молчаливых врачей. Мимо коричневого тапка. Мимо фиолетовых губ. Мимо черно-белой шахматной партии, которую всегда кто-то обязательно проигрывает…

Я прихожу в себя от сводящего пальцы холода – стою, вцепившись в ледяные с ночи перила пандуса. Рядом тихо курит, косо поглядывая на меня, водитель «скорой».

И мне до смерти хочется прямо сейчас впитать в себя всё-всё, что есть вокруг живого. Пряную прель палой листвы… Острую плеть сигаретного дыма… Сухой метроном метлы дворника… И – первый луч октябрьского рассвета – мягко слепящий, омывающий розовым, зажигающий жизнью темные больничные окна..

Жить.

Надо – жить.

Надо жить – сегодня.

Потому что завтра может не быть.

Источник