Истории из жизни реальных людей
Все мы переживали тяжёлые времена, и я не исключение. Лет эдак пятнадцать назад существовала я в состоянии невероятного финансового коллапса, работая при этом, как раб на галерах. Исправно ходила в три места на работу, но всё шло, как у того лося из анекдота: «Что-то я пью-пью, а мне всё хуже и хуже». То есть, чем больше я работала, тем меньше зарабатывала.
Экономика моя была настолько экономной, что лишняя поездка в общественном транспорте воспринималась как сказочное путешествие. Колготы рвались, штопались, рвались от этого ещё сильней, и конца-края этому всему не было видно. В общем, нищета обложила лютая. Я бы сказала — абсолютная. А тут лето за летом, все кругом наряжаются Наташами и едут в Турцию и Египет, а некоторые так и вовсе на Санторини. И шлют оттуда фото в павлиньих парео и без. А я такая работаю. И от работы этой беспросветной становлюсь ещё бедней. Что это было, до сих пор не пойму, какая-то чёрная дыра в биографии.
И тут, в один момент, подворачивается мне невероятный калым. Из ниоткуда. И через месяц в моих натруженных мозолистых руках появляется сумма в две (две!) тысячи долларов. Я становлюсь миллионером. Одномоментно. И когда я шла в своих драных колготах и стоптанных сапожонках домой, а в моей суме из кожи старого дерьмантина лежали эти великие деньжищи, ощущение, что я могу купить теперь весь мир, было абсолютным.
Я не пошла скупать чулки и платья с люрексом. И даже колбасы не купила сто килограмм, что для меня не характерно. Просто пришла домой, достала поросший мхом и скованный паутиной загранпаспорт и купила билет на самолет. И забронировала гостиницу на «Букинге».
Куда Да я сама в тот момент обалдела — куда. В Израиль. Это я-то! Которая, бия себя ногой в грудь, вопия на каждом углу, что отдыхать буду ездить только на пляжи с мачами, и чтоб в округе ни одной церкви! Ни одной часовенки, даже католической!
Но вот так. Израиль и точка. И никому. И ни одной живой душе ни слова. Потому что — дура. Знающие люди , хотя бы рассказали о подводных камнях.
Откуда ж мне было знать про лютых бен-гурионовских таможенников и о том, что отель на Масличной горе, в самом-самом арабском логове, совсем не то, что нужно бронировать при первом посещении обетованных земель Но вы тоже меня поймите — там же вид на Старый город и Вознесенский монастырь (пришлось потом и там литургию спеть).
Декабрь. Рейс «Москва-Тель-Авив». Трихобачило меня от восторга так, что я на регистрацию явилась чуть ли не за пять часов. Когда начала подтягиваться публика, летящая со мной одним маршрутом, я чётко поняла, что с выбором не ошиблась. Лапсердаки, шляпы, пейсы, рясы и скуфейки. Как с работы не уходила. На и без того радостной душе заплясали ангелы.
Прибыли в Бен-Гурион. Тут душа вообще запела и начала плясать отдельно от тела. Солнце, пальмы, +25 °С, а я, знамо дело, в гамашах с начёсом, целых колгот в хозяйстве не нашлось.
Все выстроились в очереди к кабиночкам на пропускном пункте. Очередь медленно, но движется. Подхожу. Из будки злым английским голосом меня спрашивают, за какими такими радостями я припожаловала в страну. Я скромно так отвечаю: «Странница, мол, приехала на религиозные святыни посмотреть». И вижу, нет, даже не вижу, а чувствую, что не нравлюсь я девушке со сросшимися бровьми из серой государственной будки.
Предчувствия мне не солгали. Отбуксировали меня в отстойник для подозрительных граждан и начали допрос. Три агента службы национальной безопасности кололи меня как старый кокосовый орех. Чуть ли не об пол. Дети наивные, прости Господи. Человека, наизусть знающего все диалоги из «Место встречи изменить нельзя», урывки из «Семнадцати мгновений весны» и «Сердце Бонивура», за три шекеля не купишь, сами понимаете.
Умордовались они со мной за четыре часа прилично. Мне их аж жалко стало, но из роли странницы, приехавшей поплакать у стены храма Соломонова и Гроба Господня и желающей только одного — омочить свои ноги в струях Иорданских, я не вышла ни на секунду. Публика, рукоплеща, вручила мне мой задрыганный паспорт и выпнула меня в сторону одиноко катающегося по транспортёру чемодана.
После этой весёлой беседы иллюзий относительно страны, в которую я приехала, у меня уже не осталось, и я воинственно отправилась в сторону маниток и такси. На «великолепнейшем» английском сквозь зубы сообщила таксисту, куда меня везти. Дядька, от сандалий до бровей заросший диким волосом, на не менее прекрасном русском ответил мне: «Поехали», и мы рванули в сторону Масличной горы.
Ровно через три минуты после отбытия из аэропорта я начисто забыла о таможенниках и резко вспомнила про гамаши с начёсом. Нет, мне не было жарко, ничуть, что вы! Просто гамаши эти вступали в явный диссонанс с пышно цветущими бугенвиллиями и пальмами. И я попросила шерстяного таксиста притормозить где-нибудь, чтобы переодеться. Дядька оказался понимающим и сговорчивым, ему ли не понять, как мне в начёсе было неуютно.
Остановились мы у Макдональдса, и я переоблачилась в соответствии с моими представлениями о том, как должна выглядеть женщина на отдыхе. Лучше бы я этого не делала, конечно… Моё тело белое, вынутое из гамаш и переодетое в лёгкую майку с декольте до… ну, в общем, до… — произвело на моего водителя неизгладимое впечатление.
В Иерусалим мы ворвались уже лучшими друзьями. Весёлый оказался человек, понимающий. Очень советовал сменить отель, но я была непреклонна. Гефсиманский сад манил меня восемью оливами, видевшими Христа.
Честно признаться, я не могу подобрать слов, чтобы описать те эмоции, которые охватили меня при виде Вечного Города. Это не восторг, не благоговение, ну не умею я так писать… Да. Было ощущение, что я приехала домой. Как тот блудный сын, который скитался неизвестно где, валялся в грехах своих, бедствовал, и вот он — дом. Родненький-родной. Прослезилась прямо в декольте, выдохнула и поняла, что я счастлива.
Поднялись мы на гору с моим новообретённым другом к отелю и расстались с заверениями обязательно встретиться. То, что мне удалось попасть в правильный район, я почувствовала по взглядам, задерживающимся на моём декольтированном теле.
На ресепшен меня встретил «патриарх Авраам». Собственной персоной. За спиной его маячили ангелы и кресло из дуба мамврийского. Огненные глазищи ангелов и по совместительству — племянников патриарха Авраама, пытались сжечь меня на месте. Но что мне эти глаза, я на Даниловском рынке зелень покупаю. Вот там я понимаю — глаза. А это так… Глазёнки.
С видом временно вдовствующей королевы я шмякнула о стойку свой паспорт и бронь. Патриарх молча её изучил и сам повёл меня в мои люкс-апартаменты из трёх звёзд. Номер роскошью меня не поразил, но он был чист, и этого мне на тот момент было вполне достаточно.
И был вечер. И был немыслимый закат. И рядом, в двух шагах — смотровая площадка, на которой я зависла на два часа. И не было никаких мыслей в моей голове, а была благодать и полное растворение в возду́хах. По пути со смотровой площадки меня пару раз позвали замуж на пару часов, но я не воспользовалась моментом и проскользнула мимо своего счастья в отель.
Богоугодная обитель, приютившая меня за 50 долларов, находилась аккурат между Вознесенским монастырём и мечетью. Ночь прошла романтично. Муэдзин регулярно и очень громко призывал меня совершить намаз, но я не согласилась.
Рассвет встретила по-библейски, со словами, крутящимися у меня в голове безостановочно: «Рече ему Иисус: аминь глаголю тебе, яко в сию нощь, прежде даже алектор возгласит, трикраты отвержешися Мене». Петухи орали так, что я уже и муэдзину была рада, лишь бы они замолчали.
И было утро. День первый. Спускаюсь в трапезную, на завтрак. И столбенею аки Лотова жена. Солью покрываюсь в обнажённых сарафаном местах. Место для харчевания чётко поделено на мужскую и женскую половины. С одной стороны — дяди жгучие, с другой — тёти в хиджабах. И по центру я. Молчим. И тут на автомате открывается мой рот и я торжественно сообщаю честной компании: «Салямаллейкум! Аллах акбар!» и зачем-то крещусь. Всё правильно сделала, короче. Атмосфера разрядилась, все мне радостно закивали и перестали обращать на меня внимание.
Хорошенько подкрепившись, отправилась я крутой дорогой в Город. Молиться ведь пошла, вся в молитвенном настроении, что характерно. И в таком вот благоговейном виде встретили меня те, кто первыми встречает всех сугубых молитвенников, — торговцы святыми ништяками. О… Эти прекрасные люди надолго меня запомнили. И вот уже много лет эти волки сувенирного бизнеса обмахивают моим портретом товары, чтоб к ним удача пришла.
Мне, конечно, совсем у них ничего не нужно было покупать, просто от скуки решила поторговаться. В результате медная турка с жемчугами и перламутрами, изначально впариваемая американской пожилой паре за какие-то немыслимые деньги, была торжественно мне вручена за пятьдесят шекелей.
Ушло на это дело два часа, но игра стоила свеч. Было весело. Я уходила и меня возвращали, я стучала этой туркой по каменному вековому полу и смеялась в южные усы торговца, утверждая, что турка эта люминевая, страшная и развалится в моих руках, не будучи донесённой до приличного огня. Хозяин лавки злился, потом хохотал, потом опять злился. На наш самозабвенный торг сбежались все соседи и, по всей видимости, даже делали ставки.
В качестве презента за то, что я «грейтбизнесвумен», получила серьги и браслет от владельца аж пяти лавок (не промах мужик). Тем громче была моя победа!:))
Была напоена лучшим и крепчайшим кофе в мире со свежайшими сладостями и при этом не получила никакого скабрезного предложения, а это, скажу я вам, показатель уважения.
Всё-таки я склоняюсь к мысли, что какая-нибудь Сара или Абрам в моей родословной потоптались очень преизрядно. Жаль, документов не оставили.
Ульяна Меньшикова