Истории из жизни реальных людей
Помните, как мы носили свитер под рубашку Меня мама домой не пускала в таком прикиде.
Магнитофон «Весна — 204»… У него, сука, батареи тратились как дрова на севере. 20 минут и он дох и начинал выть. Даже на новых элементах. И тянул кассету. И группа «Арабески», веселая поп-группа, звучала на излете «Весны» мокрым кладбищенским басом. Ничего. Английский на четыре скорости ниже ординара значил гораздо больше и глубже, чем молодая Сандра.
Первая любовь, первый мой Агдам. Это вино. Сахар 16 оборотов, алкоголь до 20-ти. Ты хлебнул — и все. Все. Блевать. Так и отсеивались агрессивные дураки. Агдам немедленно усиливал всех тараканов в голове. После него оставались только мирные и интеллигентные. Остальные гибли в Агдаме, как Шварценеггер в жидком металле.
Пинк Флойд. Пластинка 83-го года The Final Cut. Как мы ее только не переводили… «В последний путь» набрал консенсус.
Эдуарда Асадова учили целыми школами. Мы такой херней никогда не страдали.
Дип Пайпл. Странная женщина. Strange kind of woman. Ах.
И сразу Andy Williams — Love Story. Играли.
И пробор посередине. И цыплячьи двухнедельные усики.
И о чем поет ночная птица. А потом Смеян, изменения в природе. Происходят год от года
Ну, и трудовой лагерь. Одноклассницы в сарафанах. На поле рачки за колхозными огурцами. Политический стой – сиськизм.
Света, пионервожатая, ее с нами наказали, в смысле послали на трудовую четверть. Света девчонка классная, но тощая и плоская.
Да, еще… в колхозе, куда нас, молодых школьнегов отправили был каменный век и жил особый народ. Звался он «местные». Местные пацаны, которые в своем селе все всем коровам давно доказали, самоутвердились, и ждали летом городских, чтобы им (нам) еще доказать какие они крутые. Доказать прямым способом — в морду.
И Светка, вожатая в первый вечер пошла нас мирить и целовалась с местным. Взасос. А нам в окно видно. И Яна Южина видя это сказала, я мне могу, у меня голова кружится.
И брюки были вельветовые. Совковый вельвет был крупный, стежки как каналы на Марсе. А буржуйский вельвет, черный, коричневый – все равно, мелкий, точечный. И мягкий на девичьей попе.
И Феличита. Да-да-та-да-та-тада… И оказалась, всякая срань на дискотеке перед нами рокерами имеет преимущество. Срань под «итальянцев» умеет «рубиться» на танцполе. Голову, суки, прижали, локти согнули, колени спустили и дергаются… Дали мы им. Наши девчонки потом нам говорили, — Да, нуу вас нахер с вашими понтами и терками, вы трахатся хотите Какая мне нахер разница, когда Роджет Вотерс ушел из Пинк_Флойд! Купи мне мороженое…
Покупали.
И феназепам. Что ты знаешь о солнце, если ты не жрал феназепам жменями.
И много еще чего.
Катать своих на папиной бееелой тачке.
Подарить школе теннисные ракетки.
Выиграть чемпионат города по гандболу. За субботу и воскресенье выиграть.
И влюбиться. Не в первый, в настоящий.
И с маминой библиотекой в 7 тысяч томов идти в шахтное ПТУ на «льготную» стипендию. 165 рублей. Чтобы купить своей девушке… ты даже не знал что. Но ты мог. И это было лучше всей музыки и всех книг вокруг.
Верите, у моих одноклассников, у нашего круга, без разводов. До сих пор
Boris Sav