ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НЕ НАКАЗАНИЕ

В нашем доме произошло убийство. Жертва была найдена на полу, в конвульсиях, с множественными колотыми и рваными ранами.
Предпринятые реанимационные действия успеха, увы, не имели, и вскоре, не приходя в сознание, потерпевшая скончалась.
При осмотре места преступления обнаружены явные признаки борьбы, потёки, следы волочения…
В ходе опроса свидетелей выявился факт давнего конфликта между потерпевшей и уголовником-рецидивистом, по кличке Байрон — главарём местной преступной группировки.
«Он давно грозился разъяснить эту вертихвостку!» — заявила следствию свидетельница, Жужа.
Задержанный неподалёку от места убийства, подельник Байрона, Вован, после психиатрического освидетельствования был отпущен на свободу с подпиской о невыезде.
«Вследствие низкого IQ и высокой придурковатости, – говорилось в соответствующей справке, – данный субъект не способен на противоправные действия предумышленного характера».
А улики указывали именно на предумышленность нападения — оцарапанная полка, разодранные края скатерти, множественные отпечатки лап на аквариумном стекле…
Тем же вечером оперативники выследили скрывавшегося под диваном рецидивиста Байрона, захватили и подвергли экспертизе.
Несмотря на старательные попытки замести следы, криминалистам всё же удалось обнаружить под когтями подозреваемого ДНК жертвы, застрявшую в усах чешую, и остатки аквариумных водорослей на всей, тщательно вылизанной, бандитской морде.
Под натиском неопровержимых улик, подозреваемый в содеянном сознался.
«Скользкая была паскуда! — цинично заявил обвиняемый следствию. — Вечно пасть разевала!»
И, заулыбавшись, обнажил кинжально острые клыки.
Таким образом факт душегубства был доказан, виновные понесли наказание в виде лишения вечерней пайки, а тело убиенной преданно земле.

***
— Это для внука! – говорила жена, когда три месяца назад припёрла в дом будущую жертву в целлофановом пакете. – Хватит ему играться с мячиками, пусть приобщается к живому миру!
Однако внук к живому приобщаться не пожелал и, лишь мельком глянув на здоровую ещё покойницу, стремглав бросился играться со сто первым неживым мячиком.
— И что теперь – спросил я инициативную.
— Отдадим старшей, пусть она его приобщает.
— Ещё чего! – ответила старшая. – Делать мне больше нечего!
— Тогда – средней, — постановила инициативная.
— Даром не возьму! – отрезала средняя.
— Может сынулику
— Да вы с ума сошли Где я, и где живой мир!
Так, в итоге, дом обрёл нового члена, а новый член – скорую, ужасную смерть.

***
«Есть начало, и есть конец!» – философски высказался я в семейном чате на, устроенной в честь почившей, панихиде.
«Она меня узнавала… — разразилась жена трогательной поминальной речью. – …Всегда открывала ротик, когда я приходила её кормить…»
Младшая незамедлительно пролилась плачущими рожицами.
А средняя написала:
«Мам, ты только в шабат съедаешь таких штук двадцать!».
«Не надо сориться… — призвал я. – Хотя бы в такой день!»
Старшая хлопнула себя по лбу соответствующим эмодзи. А сын, воздев большой палец вверх, покатился четырьмя смеющимися рожицами.
«Чему ты радуешься! – воспылала гневным смайликом его мать. – У нас горе, а ты радуешься!»
И пристыжённый сын залился голубыми слезами.
«А вот и причина смерти!» — прислала жена фото убийцы, на котором Байрон, сидя над пустым аквариумом, нагло щурился и явного раскаяния не выражал.
«Хахаха!»
«Лол!!!»
«Умираю!» — расцвел чат смеющимися смайликами.
И душегуба тут же амнистировали.

© Эдуард Резник

Источник