Сторож

 

Раньше в Холмгороде было два кладбища. Но старое пустили под бульдозер, и на его месте построили стадион. Не знаю, что помешало вывезти старинные надгробные камни, но теперь они валялись тут же, недалеко от беговой дорожки, опоясывающей футбольное поле.

Когда я учился в школе, уроки физкультуры в тёплое время года проводили здесь, на стадионе. С другом Витькой мы любили улизнуть с беговой дорожки на дальней дуге и спрятаться за сваленные в кучу надгробные камни. Даже жарким летом среди них было холодно и сыро. Мы читали имена и фамилии на камнях, покрытых склизким зелёным грибком, пытались посчитать, сколько лет назад родился и умер человек, но настолько далёкие года, где вместо привычной девятки после единицы стоит восьмёрка, не поддавались исчислению. От этого становилось жутко и еще холоднее.

Прятались ровно до того момента, как оставался последний круг, и наш класс снова пробегал по дальней дуге к финишу. Мы выскакивали, пристраивались в хвост и уже перед самым финишем вырывались вперёд, будто из последних сил. Конечно, это было нечестно, но Витька говорил, что прибегаем мы первыми, потому что мертвецы с жуткой восьмеркой после единицы дают нам силы. Я отвечал, что это от того, что мы отсиживались, пока все бегали, но мой друг говорил так убежденно, что я и сам начинал верить.

Странно, что никто в классе ни разу не проговорился и не сдал нас. Витька был уверен это из-за того, что мы дружим с мертвецами. И тут мне нечего было ответить. Кроме нас так больше никто не делал, а после финиша остальной класс нас с Витькой сторонился, словно мы с ним покрылись склизким зеленым грибком с надгробий.

Теперь Витька — мэр города, а по ночам сторожит городское кладбище. Как только он стал мэром, тут же закрыл стадион. Вроде бы на ремонт, но годы шли, стадион ветшал, разваливался, и вот уже оказалось, что ремонтировать особо и нечего. Рядом со стадионом построили церковь. Старые надгробия вывезли на новое кладбище и составили возле избушки Сторожа. Люди говорят, что иногда видят Сторожа, сидящего меж надгробных камней. Он что-то шепчет, водит пальцами по именам и фамилиям, по датам рождения и смерти. Улыбается. Врут, наверное.

Я прошел мимо церкви, мимо стадиона и перед Слободой свернул налево. Новое кладбище в Холмгороде было самым ярким местом. Так повелось красить оградки только в кричащие цвета. Здесь и салатовый и бирюзовый и фуксия. Оранжевый и красный, голубой и фиолетовый, а кресты над могилами в один цвет розовый. А песок на могилах не крашеный Холмгородский рыжий.

Сторож сидел на крыльце с бас гитарой, подключенной к комбику.

Привет, сказал я.
Привет, ответил он, присаживайся.

Я сел рядом с ним. Сторож чуть коснулся струн. Я не услышал, но почувствовал, как завибрировала струна. Сторож нашёл ритм и запел:

Я сделан из далеких городов,
В которых, может, никогда не буду.
Я эти города люблю за то,
Что люди в них живут и верят в чудо.

Дальше он запнулся и продолжил петь неразборчиво, как делают дети, забыв текст песни, но во чтобы то ни стало, хотят продолжить. Затем сторож снова нашелся:

Я сделан из недаренных цветов,
Я из упреков, споров, возражений.
Я состою из самых длинных слов,
А так же из коротких предложений.

 

Твои стихи спросил я, когда он закончил.
Нет, это группа Альфа, песня называется «Я сделан из такого вещества».
Красиво.
Красиво.

Сторож вошел в избушку и вынес две лопаты.

Пошли он посмотрел на небо и повёл носом. Ночь будет тёплой.
Пойдем.

Ночь упала с неба, когда мы уже заканчивали могилу для мамы Мотылька. Идти пришлось почти на ощупь.

Правда, что Володя по ночам по кладбищу носится спросил я, когда мы вернулись к избушке.
Правда, сейчас покажу.

Сторож взял бас гитару. Он выкрутил громкость на полную и, что было сил, оттянул самую толстую струну. Звук получился громкий, глубокий. Мне показалось, что он не снаружи, а где-то внутри меня. Когда снова стало тихо, я услышал вдалеке Володино ыыыууу.

А чего он носится спросил я.
Счастлив.
Почему
Да пёс его знает.
Я пойду.
Иди, сторож пожал мне руку.
А, помнишь, как мы дружили с мертвецами, Вить

Сторож вздрогнул, услышав своё имя.
Помню, я с ними до сих пор дружу.

Когда вышел за ворота кладбища я снова услышал песню Сторожа:

Я сделан из такого вещества,
Из двух неразрешимых столкновений.
Из ярких красок полных торжества,
Из черных подозрительных сомнений.

«Альфа», запомнил я для себя название группы. — Странно, что Витька теперь совсем седой. Странно, что я теперь совсем лысый», подумал я. Больше в ту ночь в Холмгороде ничего мне странным не показалось. Ну, может, только то, что ночь была слишком тёплой. Да, наверное, еще ночь.

Герман Канабеев

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *