Диджей-7

В одно хмурое весеннее утро Нина Степановна проснулась вампиром. Нет, ей не нужна была кровь. Она хотела мужчину. Любого. Низкого, умного, спортивного, домовитого, косого, рябого хоть какого. Она была одинокой женщиной. Работала начальником отдела по связям с общественностью. Ну, хоть бы одну связь общественность подбросила бы ей! На работе уже который месяц она методично скандалила по любому пустяку. Коллеги втайне от нее собрали планерку с повесткой — «надо кончать с недоёбом». Секретарь Аллочка вспомнила, что на третьем этаже их офиса работает чудо-массажист, и он очень помог одной её знакомой. Почему-то Аллочка при этом опустила глаза долу, и нежная кожа ее щечек заполыхала свеклой. Единогласно постановили — попробовать. Записали.

Когда Нина Степановна решительно открыла дверь с надписью NIRVANA, то увидела небольшое помещение с белыми обоями. Посередине комнатки стоял массажный стол. На подоконнике сидел мужчина в белом халате. Это всё, что было на нем было. Он аккуратно курил в щель приоткрытого окна. Неожиданно ей захотелось ему нахамить:

— Вообще-то, у нас в бизнес центре не курят!

— Да я не взатяг, — ответил мужчина с подоконника, бархатно обволакивая ее тембром голоса.

— Я пошла жаловаться в управляющую компанию.

— Раздевайтесь до трусиков и — на кушетку! чуть более жёстко сказал мужчина.

— Да, что вы себе позволяете! Как вы смеете! — говорила она, и при этом раздевалась. Её пленил этот голос, — Я вас засужу!

— У нежности нет судей, — подошёл мужчина, расстегивая пуговицы на халате.

* * *

Через 30 минут двое голых человека сидели на подоконнике, прикрывшись белым халатом. Курили оба. Одну сигарету на двоих. Нина Степановна опять стала женщиной. Она нежно ноготком обводила контуры его татуировки на бицепсе. Он что-то говорил своим сумасводящим голосом про новый альбом каких-то «Prodigy». Она была счастлива.

* * *

Запахло весной. В массажный салон Почкина «NIRVANA» запись велась за три месяца вперед. То ли весеннее обострение у женской половины населения, то ли качественный массаж мастера чуткого прикосновения, но факт остаётся фактом — пахал Почкин на износ. Приёмы проводил с 9.00 утра и, бывало, до 2.00 ночи. Он любил, а главное понимал женщин.

Секрет его мастерства корнями уходил в детство. Он родился в маленьком провинциальном сибирском городке, где половина населения работала на трансмашзаводе, а вторая половина — пила. Отец где-то потерялся между его пятью и шестью годами. Воспитывался Почкин бабушкой, мамой и двумя старшими сёстрами. Именно поэтому он хорошо знал особенности женского поведения. Он так мастерски манипулировал дамами в семье, что ему доставалось всё самое лучшее. Судите сами: джинсы «Мальвины», болгарские кроссовки «Ромика», про «Сникерсы» и «Марсы» я промолчу. Потом он поступил в университет на большой земле, затем эра рейва и Почкин стал знаменитым диджеем на радио. Мама до сих пор слушала его радио-частоты, надеясь услышать сына. Но теперь сын производил немного другие частоты. Женскими голосами.

Почкин чувствовал женщин кожей. Всех, кроме одной. Жена Геннадия Харитоновича вторую неделю не получала традиционный массаж. Более того, не могла добиться аудиенции. Она скучала, написывала в вотсап и слала бесконечные мимимишные картинки. День ото дня градус мимимишности понижался, а раздражения нарастал. Почкин отпирался, писал, что действительно нет времени. Так же он писал, что похоже нашёл своё призвание и путь художника. После очередного проеба встречи Почкиным, жена Геннадия Харитоновича попыталась попасть в его офис. Но он был закрыт, а через дверь были слышны стоны «Ты — диджей от Бога! Еще! Больше рейва!»

В ней всё закипело. Самый страшный враг обманутая в своих ожиданиях женщина. А уж тем более жена Геннадия Харитоновича. Почкин это понимал. Но он был так увлечён работой. Впервые в жизни он приносил человечеству пользу. Он, конечно же, тоже скучал по ней. Но так всё завертелось. Когда пришли с обысками в его офис в девять квадратных метров — осознал, что перегнул. Было поздно. У него забрали на экспертизу массажный стол, содрали обои, плинтусы и ламинат, а капитан полиции, который проводил обыск, пояснил, — поступил сигнал, что в его офисе огромное количество формальдегидов. Деятельность в таком офисе опасна. На время экспертизы токсичного стола офис опечатали. И передали привет от Геннадия Харитоновича.

Почкин впервые разозлился на женщину и заблокировал ее в телефоне. Его клиентки, узнав, что произошло, хором предлагали ему пожить у себя, пока всё устаканится. Кто-то предлагал новый офис. Почкин понимал, что в этот офис могут так же прийти. И тут его озарило.

* * *

К подъезду обычной хрущевки подъехал чёрный тонированный микроавтобус с надписью «Везет кому-то». Из подъезда привидением мелькнула юбка и платок, села в микрушку. Через восемнадцать минут из автобуса в подъезд гордой поступью зашла настоящая женщина.

Карета скорой массажной помощи Почкина была востребована даже ночью. Он уставал как собака, но в перерыве между работой часто смотрел Инсту жены Геннадия Харитоновича. Свежих фото не было. Зато старые заставляли его сердце учащенно биться. И тут Почкин увидел новый пост в Инсте. Он занервничал.

* * *

Жена Геннадия Харитоновича вторую неделю плохо спала и почти не ела. Она корила себя за то, что совершила в приступе аффекта. Самому прекрасному человеку на земле она причинила зло. Больше всего ее бесило, что он её заблочил. Она теперь даже извиниться не может. Пару раз она ездила к нему в офис. Дверь была заклеена бумажными лентами и опечатана.

От недоедания постоянно кружилась голова. В одно не очень прекрасное утро она поскользнулась в ванной на плитке из каррарского мрамора и сломала руку. Геннадий Харитонович вез ее с мигалкой в лучшую больницу города. Отдельная палата и круглосуточное наблюдение. Как-то раз она сфотографировала руку в белом пластиковом гипсе на фоне белой больничной стены и выложила в Инстаграм с подписью «На побеленной стене белые халаты, а на войне как на войне — вмиг до медсанбата».

Через 30 минут влетел её личный охранник Василий и сказал:

— Там это… приехал какой-то массажист. Грит, надо срочно руку мануалить. Промедление — смерть! Лишь бы не гангрена. А то воспаление с руки на сердце может передаться.

— На сердце уже давно передалось… Ну что же ты стоишь как болван, быстрее подай мне мою косметичку.

Александр Бессонов

Источник