Истории из жизни реальных людей
На перроне состав «Москва-Владикавказ» провожала любимая Настенька. — Не плачь, я вернусь. Врагов побежу. Или победю… Только очень жди…
— Я умею ждать, как никто не другой, — отвечала любимая.
Поезд тронулся и Настенька в белом платьице и слезах осталась позади.
А впереди ждали суровые горы и под стать им испытания. И получал я от Насти письма на пять страниц и слал любимой фотокарточки покорения Кавказа.
Спустя год выпал мне долгожданный отпуск. Летел я в Тверь на крыльях любви. Шел в форме 291-го горно-штурмового полка с букетом майской сирени по знакомой улице.
На крылечке, где я первый раз поцеловал Настену, курил алкоголик по кличке Бобер.
— О, Рэмбо, здорово, — сплюнул Бобби. — Ты вовремя. Анастасия зажигала тут. И это были не огни ночного города.
— В каком смысле
— С Илюшей качком терлась.
Я схватил Бобра за грудки.
— Что несешь, гад Свечку держал
— А никто и не прятался. Илюша в этот подъезд каждый день хаживал.
Швырнул я в Бобра сирень, поднялся по лестнице. Душа вся скукожилалась, почернела.
Звоню, открывает Настя. Почуяла бурю, глазки- долу.
— Что случилось Я так ждала, так ждала. Суп твой любимый с профитролями…
— Обождут профитроли…, — говорю и расстегиваю бронежилет. — Ждала, значит
— С портретом твоим засыпала… Где ты куришь на вершине горы Тусхарой.
— А люди говорят, что трахалась с Илюшей культуристом – взял я на понт благоверную. Ждал, что рассмеется мне Настя в лицо, представит тысячу и одно доказательство, но она молча опустилась на стул.
— Было раз… Каюсь. Прости меня, дуру грешную.
— Р-раз
— Ладно, два…
— Два!
— Ну, ходил, ходил. Приставучий очень. Не устояла. Нутро мое жадное. Но душа тебя любит.
— Вы трахались прямо здесь, возле моего портрета! Какая, нахер, душа
— Портрет я убирала…
— И на том спасибо, — прошептал я, снимая ремень.
Отметелил я Настеньку ремнем… А потом и без ремня.
— Шлюха ты, — сказал , когда все закончилось, — но люблю. А гандон этот, набитый орехами, знал, что кровь на Кавказе ведрами проливаю… Сам от армии откосил и бабой моей воспользовался.
— А что ты сделаешь Он же 120 кг весит…
— Чем больше шкаф…
Первым делом я обследовал соседнюю от Илюшиного дома девятиэтажку. На стене чердака присутствовали вентиляционные окошки. Из них открывался отличный вид на подъезд прилюбодея.
Я вернулся в Чечню. Стал по выходным посещать полигон, где лучший снайпер полка якут Монгуш Иванов преподавал мне основы стрельбы из СВД. Через месяц я мог мгновенно выбрать правильную точку прицеливания, внести боковые поправки, определить расстояние до цели по формуле «тысячной». Без труда поражал я голову ростовой мишени на расстоянии километра. У дутой неповоротливой цели по имени Ильюши шансов не было.
Оставалось достать винтовку. Вскоре боевики обстреляли колонну нашего полка с противоположного берега реки Аргун. Побросали оружие, надели бурки и снова стали пастухами. Оставили сепаратисты на позиции и новенькую винтовку Драгунова. Оружие предстояло везти на экспертизу в Ростов-на-Дону. Как старший дознаватель полка, я вызвался в командировку. Винтовки разобрал, тщательно упаковал, оформил бирки вещдока, справил все документы. Любителю потрахать чужих баб — конец.
В субботу я пришел в прокуратуру, взял сумку и хотел было уходить, как окликнул меня старый следователь Пал Саныч.
— О, Ванька, привет! — сказал Саныч, помешивая чай. — Куда намылился
— В Ростов, на экспертизу.
— Это те автоматики повезешь С Аргуна
— Ну да.
— А покажи! Там вроде на снайперке модный прицел Vortex.
— Ага. С подсветкой. Еще и пиндосская М16 есть. Поздно, прокурор опечатал. Все, бывай!
Но Саныч задержал взгляд на бирке.
— А чего эт автоматики аж в Тверь едут
— Так, на всякий случай…
— На какой случай – заулыбался Саныч и поставил стакан на тумбу. — Ты в кого стрелять собрался, Вано
— Ха-ха.
— Не в того ли мужичка, что девку у тебя увел Сам по пьянке рассказывал…
— Очень смешно… Ладно, машина ждет.
— Подождет! — Саныч перехватил сумку. — Ну-ка идем, доки поправим. От греха…
Ivan Fastmanov