Актриса

Танцор звал меня жить на Пивзавод, но мне хотелось оставаться посередине. В самом центре Холмгорода между Слободой и Пивзаводом.

Здесь, рядом с площадью Ленина стоит Дом Культуры. ДК закрыт уж лет пятнадцать как, но жизнь в нём поддерживается двумя сотрудниками, вышедшими на пенсию электриком, по прозвищу Храп и вахтёршей Валентиной. Оба тут же и живут. Благо места хватает. Храп на верхотуре в кинобудке. Валентина в студии бального танца. Выбор Храпа очевиден в кинобудке теплее. Почему Валентина выбрала танцевальную студию, я раньше не понимал. Пока Храп не рассказал, что это из-за стены зеркал. По ночам Валентина ворожит холмгородским бабам. Жжёт чёрные свечи, пламя, многократно отраженное в зеркалах, добавляет мистики, а ворожба без мистики не работает.

Я живу в подвале ДК. Попасть в него можно через оркестровую яму. Здесь удобная комнатка, в прошлом костюмерная. Старые костюмы, пропахшие лавандой от моли, служат мне и постелью и одеялом. В оркестровой яме у меня стоит плитка на одну конфорку и электрический чайник. Иногда я спал на сцене, завернувшись в кулису. Но это только в те ночи, когда ждал её.

Актриса работала в Слободе на пропускном пункте между Холмгородом и Монголией. Работа на таможне единственное денежное место в городе и каждый, кто не хотел жить на Пивзаводе или за Грязнухой, хотели бы там трудиться.
Все слободские работали на таможне, и Слобода процветала. Здесь шумели машинами, школами и детскими садами новые районы. Здесь можно было поесть бургеры или пиццу; здесь возвышались над жилыми районами торговые центры; здесь стояли продуктовые гипермаркеты; здесь ждали, когда в кинотеатре будут крутить новый блокбастер от Marvel.
Если живешь в Слободе, никакого смысла в остальном Холмгороде нет. Большинство жителей Слободы были знакомы только с одним местом в Холмгороде кладбищем.

Актриса, конечно, жила в Слободе. Но иногда по ночам она приходила в ДК. Обычно по средам. И я поднимался из подвала через оркестровую яму на сцену и заворачивался в кулису, чтобы не спугнуть её.

Не знаю, как ее звали. Да это было и не важно. Она поднималась на сцену и кричала через мёртвый зрительный зал в окошко будки киномеханика:

Храп, свет!
Сейчас, милая, отвечал Храп и включал проектор.

От проектора получался идеальный круг света на сцене. Актриса вставала в центр круга и закрывала глаза. Я любовался ею и старался не шевелиться, чтобы она не догадалась, что у неё есть зритель. Худая до звона. Со светло-карими глазами, слегка подёрнутыми болотной зеленцой. Вьющиеся чёрные волосы ниже плеч. Нос с высокой горбинкой, словно вылепленный античным скульптором. Бледная, с румянцем на скулах. Тонкие пальцы украшены кольцами — работой безумного ювелира, похожие больше на листья и коренья, чем на ювелирные изделия. Высокий тревожный голос, беспокойные руки, словно не принадлежащие ей и двигающиеся в разлад с эмоциями.

Она читала что-то из Шекспира, иногда из Островского, а иногда баловалась Чеховым. Я делал в кулисе складку и смотрел, как вокруг актрисы толпились в изумленье тени. Не знаю, видела ли она их, но тени видели её. «Великая, великая», шептал я про себя. «Великая, великая», шептали тени.

Ближе к утру из кинобудки раздавался оглушительный храп. Храп храпел. Он забывал про сцену. Гас проектор. Актриса ещё долго стояла в темноте, словно ждала, пока разойдутся тени.

В одну из ночей Актриса меня заметила. Она подошла и тронула кулису.
Ты здесь
Здесь, ответил я.
Ты всё видел
Много раз.
Какая роль тебе понравилась больше всего
Я вылез из кулисы и сказал:
Твоя роль. Роль актрисы.
И как тебе
Великая.

Мы легли вместе. Укутались в кулису. Кажется, она плакала, кажется, она смеялась. Сложно было понять в темноте. В ту ночь тени со сцены не ушли — молча стояли и смотрели на нас. В ту ночь Храп не захрапел. Он дёрнул за рычаг и опустил экран на сцену. Храп зарядил в проектор плёнку. Я слышал, как он матерится в кинобудке и зовёт электрика, чтобы тот включил и продул колонки. Актриса прижималась ко мне всем телом. Холодные ноги и холодный нос. Горячее дыхание. Тонкие губы. Электрик долго копался, но справился. Храп включил «Звёздные войны». Четвертую лучшую часть. Когда титры поплыли в глубину, Храп нам их озвучил, заорав из окошка кинобудки: «Давным-давно в далекой галактике»

Любишь звёздные войны спросил я у Актрисы.
Обожаю, ответила она.

Герман Канабеев

Источник