Истории из жизни реальных людей
хочу быть не котиком-кастратом у бабки-миллиардерши, не Илоном Эрроловичам М. и даже не Валерой Леонтьевым, хотя это и чертовски привлекательно. Продавцом телеманазина быть желаю. На каком-нибудь ущербном телеканале 285 кнопки.
Я раньше думала, что самое жизнерадостное существо на планетке — это аксолотль. У него глазки-пуговки, ротик — радугой, прическа какая-то, толи из жабер, толи ещё из чего. В целом вид существа, выплатившего ипотеку досрочно.
Такой концентрированный утибозимой и ми-ми-ми. Вечно весёлый дракончик, хрен такое переплюнешь.
Но тут моя тяжёлая рука женщины и без того не лёгкого поведения переключала каналы, пока вторая совала в рот конфетку. И весь организм внезапно наткнулся на Него.
Мужика Очередную Хрень За Бешеные Тыщи Продающего.
Во-первых, я бы всем, кто там работает, изначально выдавала почетные грамоты и причисляла к лику святых. Или бы требовала справку из узконаправленного диспансера по головушке. Тут опционально. Просто ну очень специфическое место.
Во-вторых, продавец телемагазина — это иридий и осмий одновременно среди других прочих нас по шкале безудержного, ничем не подкрепленного ( даже фармой, хотя — хз с чем у них минералочка) позитива.
Одним подобным мужчиной в ударе можно деактевировать роту вечно депрессивных фрилансеров, что себя ищут и никак не находят.
Мужик — ясно солнышко буквально сшибает с экрана такой ядерной волной, что покойный А.Чумак — курит, а ныне здравствующий Тони Робинсон рыдает, как ударник-второклашка над двойкой по поведению.
Мужику бы место работы сменить, куда-нибудь поближе к андронному коллайдеру, толкать фрикционно науку. Но нет, он тут, продает супертерку и самозатачивающийся нож, лицом и голосом переходя на сверхзвуковые скоростя.
У него и бабы вокруг такие же.
Удивительно счастливые, беспричинно, я бы сказала. Как-будто они не в страшных сандалиях сейчас по подиуму ходят, а получают легендарный мультиоргазм. Который в природе, как единорог — все слышали про чудо, но пока никто не поймал.
И все бы ничего. Кесарю — кесарево, слесарю — слесарево. Жили бы спокойно и параллельно два этих мира — мой унылый и волшебный телевизионный, жили и никогда не пересекались, даже в Евклидовой геометрии. Кабы не силы добра и света, которые, как известно, за все хорошее. Чтоб им тапки всю жизнь жали.
Приехала к маме. Зашла на кухню, чувствую, что-то не то. Изменилось помещение, посветлело как-то и одновременно сгустились тучи. Словно на обоях не цветочки диких форм и палитр нарисованы, а слова разные, типа » лох — это судьба», «покупайте наших слонов», «у тебя близко зима, а у нас Мальдивы». И прочее в контексте.
В контексте до боли знакомых штор на окне, супертерки, самозатачивающегося набора ножей, непригорающей сковородки и мегананоультроподставки под стаканчики.
Мы с мамой, видимо, смотрели один канал. Но мама оказалась решительнее и активнее. Сыграла партию оптовика.
Но это ладно. В конце концов, зря что ли государство платит баснословные пенсии бывшим учителям. Мы все условно взрослые, свободные люди на коротком поводке. Можем позволить себе быть безоглядными прожигателями жизни.
Только у меня теперь есть бледно-зеленые, дышащие кроссовки. Как-будто где-то на немецкой обувной фабрике того самого пьяного единорога стошнило действительностью. Качественные, неубиваемые, противозачаточные. Хоть в гроб. В них, видимо, и лягу, не успею сносить, беречь буду. Маму расстраивать нельзя — подарок же.
Теперь я тоже в некотором смысле аксолотль. Да во всех.
Канал с телемагазином у себя отключила — боюсь за чужую технику, зацелую же экран в приступе благодарности.
Полина Иголкина