Долбоёбы.

Добро должно побеждать зло. Я всегда рос с обострённым чувством справедливости. Кошечки там, собачки гав-гав, обделённые судьбою люди, поломанные растения вызывали у меня желание взять под защиту, холить, лелеять и оборонять. Мы даже организовали комитет в младших классах школы и назвали его загадочно «ПЗПиЧ» — «Приозерская защита природы и человечества». Ебануться.

Что мы делали: ходили, давали подсрачники глупой малышне, ломавшей палками кустарники и цветы, хоронили дохлых кошек, организовывали штабы на деревьях, рисовали в тетрадях модели зданий и машин грядущего государства, где никого не обижают, делили должности и власть в ПЗПиЧляндии. Но больше красовались перед девчонками:

— Вы знаете, кто мы такие — загадочно переглядывались, с улыбкой ждали отрицательного ответа.

— Нет, не знаем… — с удивлением, заинтриговано отвечали девочки.

— Пэ-Зэ-Пэ-И-Че! — мы с гордостью сообщали нашу выдуманную хуету.

— А что это такое

— Покажете письку, тогда скажем! — начинался стандартный детский шантаж.

Так вот и воевали. Тогда были в моде книжки, которые рассказывали о честных и благородных людях — декабристах, мушкетёрах. Я хотел быть похожим на всех героев сразу, был готов сражаться за добро и справедливость; даже сунул в ебло товарищу, когда тот кинул камнем в кошку. Товарищ двинул мне в ответ. Мы друг друга поняли и пошли дальше, болтая как ни в чём не бывало.

Однако я всё больше и больше охуевал от своей невротебенной святости. Воображение рисовало меня президентом всего мира, где я с лёгкостью делаю, чтобы всё у всех было правильно. Молочные реки, кисельные берега… Я даже поделился этими соображениями с одним кексом в старших классах.

— А если кому-то не понравятся твои предложения, реформы Может, кто-то считает по-другому — задал он резонный вопрос.

А я не нашёлся что ему ответить и расстроился. «Ну, это скорее всего долбоёбы! — думал я. — Как можно со мной не согласиться Зачем долбоёбы в новом мире»

Одного такого «долбоёба» жизнь подкинула, когда я поступил в бурсу и снял комнату в коммуналке на Английском проспекте. Человек пришёл по рекомендации бывшего одноклассника, за чужой счёт очень доброго товарища. Я не стал отказывать наглому Мишке и взял его визави к себе, облегчить бремя аренды и скрасить одиночество.

В первый же вечер мы накрыли столик — водка, пиво, закуска. Сели и начали общаться — знакомиться. Я захмелел, пьяно выгрузил несчастному всю свою предвыборную программу. Юрий терпел, терпел, потом со скуки начал глумиться и кривляться, пользуясь тем, что я ушёл в себя, не замечая его реакции. Но стёб длился не долго.

Я вдруг обратил внимание на его выкрутасы. В вискИ шибанула кровь. Ах, он, пидор! Я тут судьбы мира решаю, делюсь тайными знаниями, а он… В ярости я опрокинул стол с закуской, вскочил. Рядом упал нож — к убийству. Я схватил орудие и пырнул Юрия в бок. Он взвизгнул как свинья, упал, свернулся в клубок, прикрывая лицо руками. Я вдруг замер, увидел себя в этот момент со стороны: пьяный, в грязной, забытой Богом коммуналке, режу собутыльника ножом за то, что ему не хотелось слушать мои слюнявые бредни о справедливом мире будущего, который я хотел выстроить для всех, но по своим лекалам. «Город солнца», блять.

Нож был овальный, как из столовой. Такими приборами мажут масло и режут крупными кусками варёную колбасу. Юра отделался царапиной и разучился кривляться.

Двумя годами позже он украл туфли у моей девушки, ночевавшей у нас в гостях. Украл, чтобы заняться сексом. С девушкой, конечно, не с туфлями. Изобретательный гад. Я и Юлька проснулись, стали собираться и не нашли её обуви. Устроили шмон у соседей-бухариков, перерыли всё — без результата. Что делать, поехал покупать новые туфли. Юра, пользуясь моим отсутствием, стал приставать к Юльке, принимая её за блядь. Она отбилась, босиком выбежала из квартиры, поймала такси. Я вернулся с обувью и не застал подруги. Юра смотрел на меня виновато, как побитый пёс. Соврал, мол девушка нашла свои потерянные туфли и уехала домой. Мобильных тогда у нас не было. Рассчитывал на молчание ягнят.

Но Юлька не овца, молчать не стала. Вечером позвонила и всё рассказала. «Вот такие, Лёша, у тебя друзья». Она говорила, а я смотрел на Юру и реально видел, как человек превращается в кучку говна. «Лучше бы тебя зарезал», подумал я и ушёл пить пиво к Никольской церкви.

От своих возвышенных идей я отказался, ну его нахуй, ещё убью кого. Всегда с грустью смотрю, как из благих побуждений то здесь, то там массово начинают причинять добро, прикрываясь высокоморальной чушенцией. А кто с этим не согласен, тех травят, тех на ножи, ведь несогласные — долбоёбы, которые не понимают своего нечаянного счастья. Может и долбоёбы, жизнь покажет. . .

alexeygagach

Источник