Истории из жизни реальных людей
Если друг живет в соседнем доме, то можно драть глотку с балкона. А если друзья – соседи в три этажа друг над другом, то хорошее средство связи – это батарея. Надо всего-то шарахнуть по стояку и, если ты нижний этаж, встать на стол и орать в потолок у стояка: «Генка, выходи гуляяять!» Если же ты верхний этаж, то орать в пол. А если этаж, где живет дядя Ваня, то, соответственно: «Вы, спиногрызы, (три минуты нецензурной брани) задолбали уже! поднимите свои ж… и двигайте ходулями!» А мы, воспитанные и вежливые дети, орали в ответ: «Здрассьте, дядь Вань, у нас нет ходуль!» Над Генкой жила Танька, и наш многострадальный стояк выдерживал налет троих налетчиков, пока родители не подарили ей детский телефон — два аппарата, соединяющиеся проводом, который можно провести из квартиры в квартиру. И подлая Танька стала болтать с Генкой не по стояку, а по телефону, так что мне и дяде Ване ничего не было слышно. Приходилось мне отдуваться за всех и долбить по стояку, пока Генка не перестанет болтать с этой змеюгой и не присоединится к беседе со мной по батарее. Надо ли говорить, что визиты сантехников были не редкостью в нашем подъезде. У нас были свои условные сигналы: один раз – «выходи на улицу», два раза – «мне влетело, сижу дома, приходи». Ну а три раза – «иди на балкон». Адресат идет на балкон, и сверху на веревочке спускается корзинка с гуманитарной помощью в виде котлет или огурцов, наверх она поднимается с ответными подарками. Особенно если дома праздник, то корзинке приходилось выполнять тройную нагрузку. Родители иногда нас спрашивали: «Дети, вы живете в одном подъезде в метре друг от друга. Не проще ли подняться или спуститься по лестнице» От такого у нас челюсть падала на пол. По лестнице!! Это когда у нас есть батарея и балкон Ну что за нелепые мысли приходят взрослым в голову порой!
С Генкой мы были лучшие друзья. В школу и из школы шли вместе, и он надевал на большую палку два наши портфеля, и, перекинув ее за спину, согнувшись в три погибели, тащился за мной, а я, разумеется, плыла как царь-лебедь. Папа, на своем пункте наблюдения у окна, всегда качал головой – «Эх, бедолага, держись». Как-то мне купили портфель, который я полюбила. Да знаю я, что все любят свои сумки, но кто еще их вечером моет шампунем и вытирает махровым полотенцем, а потом стелет им одеялко на столе И конечно, никогда (никогда!) не ставит их на пол Генка относился к сумкам, как нормальный, поэтому не ведал что творит, когда однажды, устав тащить палку с нанизанными на нее портфелями, встал отдохнуть и вытереть пот со лба, при этом поставив портфели на чистый белый снег. Увидев такое святотатство, я завопила: «Ты поставил мой портфель на снег!!! ТЫ. ПОСТАВИЛ. МОЙ. ПОРТФЕЛЬ. НА СНЕГ!!!» В это время мои родители, побросав все дела, припали к окну, и мама, схватившись за сердце, в ужасе прошептала: «Он что сейчас сделал Он что, поставил ее портфель НА СНЕГ»
Папа вздохнул: «Беги, мужик, спасайся».
Мама, прикрыв глаза, всхлипнула: «Такой хороший был мальчик». Дальше они наблюдали, как я гоняю Генку палкой по всему двору. Этажом выше его родители, наблюдая ту же сцену, одобрительно кивнули: «Смотри, Наташа с Геночкой играют. Как хорошо, что наш остолоп дружит с такой хорошей девочкой». Только младший Генкин брат выразил сомнение в желании старшего брата играть в битье палкой, на что родители фыркнули – «Не выдумывай!».
Но ничто не страшно настоящей дружбе. На следующий день Генка принес мне пачку своих высоко ценимых рисунков корявых грузовиков. А я, когда играла в школу… Стоп. Да, я играла в школу одна, потому что со мной в школу никто не играл. Почему-то им не нравилось, что я ставлю двойки, вызываю родителей и выгоняю с уроков — и все в течение одной игры. Поэтому я играла одна. У меня был настоящий журнал, где были фамилии всего моего класса, куда входили также соседи, друзья и родители. И не могу сказать, что они могли похвастаться успеваемостью. Если бы они заглянули в мой журнал, то устыдились бы своих оценок и узнали бы, что все они второгодники и двоечники. Двойки же я ставила потому, что они красивее пятерок. Так вот, играя в школу, всем Генкиным рисункам я влепила двойки, а одному страшному грузовику даже двойку с тремя минусами. Когда же Генка пришел в гости и увидел, что его картины оценены не столь высоко, как он думал (да и думал ли он вообще, что рисункам кто-то будет ставить оценки), он выпятил губу и дрожащим голосом промямлил: «А почему, почему За что» Я пожала плечами и ответила: «В школе был урок рисования, класс снова не справился». Генка надулся и забрал реквизит класса.
Но я была хорошим другом. Когда однажды Генка появился на пороге с отцовским огромным чемоданом и заявил: «Я ухожу. В Америку. Ты со мной» — я, не думая ни секунды, сказала: «Дай мне одну минуту». И тоже взяла чемодан своего папы. Мы еле выволоклись из дома. «Куда пойдем» — спросил Генка. «Давай во двор общежития», — предложила я. Общежитие для военных стояло рядом. Мы залезли с чемоданами на ограду, достали буханку из скудных припасов и стали по очереди грызть. Шедший мимо дядя Ваня-сосед, увидев нас, приостановился: «Что, спиногрызы, из дома выгнали»
Мы сказали: «Нет, мы едем в Америку».
Дядя Ваня чересчур радостно произнес: «Валяйте, отчаливайте! если че, я вам денег дам, ха!»
Мимо ходили военные и с улыбкой смотрели на нас, интересуясь, не нужна ли нам помощь. А мы сидели, как вороны на заборе, и не нуждались ни в какой помощи. Вдруг к нам подошла какая-то мелюзга в трусах и прошепелявила: «Цё вы туть сидите Это мой двол». Мы объяснили, что мы ни в чьем ни во дворе, а в Америке. Мелюзга, услышав о новой игре, завопила: «Лебята, айда иглать в Амелику!»
Через полчаса дядя Ваня увидел из окна, как из двора во двор шныряют маленькие эмигранты с огромными чемоданами, и облегченно вздохнул: «Ух, наконец-то, отдохнем от вас, кровососы». Но вскоре он, не успев насладиться тишиной и покоем, услышал, как на улице бегают родители кровососов и жалобно кричат: «Машенька! Васенька! Оленька! где же вы» Дядя Ваня, выругавшись «Чего им не живется, сдались им эти кровопийцы», высунулся в форточку и гаркнул: «Да в Америке они все, в Америке, дайте поспать!» Одна бабуля бухнулась в обморок, остальные же столпились под окном единственного осведомленного человека и потребовали объяснений. Дядя Ваня порекомендовал всем разом идти в одно место, но все же указал координаты, где находится Америка, и очень скоро нас депортировали с нашего забора восвояси с конфискацией имущества в виде чемоданов.
Как-то зимним утром я пошла в школу, но выйдя на улицу и прошагав несколько метров, нашла себя в сугробе по пояс, при этом мела метель, и куда дальше лезть, я не видела. По своим следам я вернулась домой, проигнорировав замечание дяди Вани «Что, гений, уже со школы идешь Быстро нынче вас учат, олухов».
Я, решив, что в такую вьюгу отменят школу и никуда не надо идти, залезла с книжкой в кровать и уснула. Я не слышала, как трезвонили в дверь, стучали по стояку и орали с балкона. А днем пришли родители с работы и удивились, узнав, что я прогуляла школу. Следом ворвался Генка и начал кричать какую-то чепуху о том, что утром искал меня дома, искал на улице, по следам нашел яму в сугробе, а дальше следов не было, и он бегал за лопатой и пытался откопать меня из снега. Я только растерянно пролепетала: «А что, разве все учились А как же вы до школы добрались Там же замело по пояс». Тут Генка заорал, как разъяренный лев: «Дура! По дороге добрались! По дороге надо идти. Ты зачем влезла в сугроб! Прямо надо идти! Не вправо, не влево, а прямо!!! Больше без меня никуда не пойдешь!» Я только моргала в ответ, а родители с коварными улыбочками и глупо кивая, прикрыли за собой дверь со словами « Ну играйте, деточки».
Генка всегда провожал меня в школу и был рядом, когда я падала или, оступившись на лестнице, скатывалась колобком по всем пролетам, а он бежал за мной и кричал: «Наташка, стой! ты куда так торопишься, меня подожди!» А потом, поднимая меня за шкирку, уважительно хвалил за новый более быстрый способ спускаться с лестницы. Палка же с нанизанными, как на шампур, портфелями была его оружием, которым он отгонял от меня вымышленных врагов. Дядя Ваня иногда высовывался в окно и тоном Далай-ламы поучал Генку: «Слышь, мужик, тебе это надо Бабы -зло. Послушай мудрого человека, брось это дело, потом же «спасибо» скажешь». Генка хлопал глазами и молчал, а потом, взваливая палку с портфелями за спину, пихал меня вперед, как будто я забыла дома свои костыли.
Наталья Пряникова