Истории из жизни реальных людей
Есть у меня замечательных поступков кореш Серёга. Бывший мент. Но не из тех, кто по карманам шарит у подвыпивших прохожих, а настоящий. С пулевыми и ножевыми ранениями, потерявший в одной из операции почку, человек-шрам.
В середине 2000-х его любимым развлечением была езда по ночной Москве в состоянии, близкому к коматозному. Мимо проносились дома, улицы, светофоры, кошки, а Серёга взрывал лунный асфальт, пугая ГИБДДшников.
Машину он водит так давно и так много, что может тупо по приборам проехать весь город на скорости 100+, ни разу не взглянув в лобовое стекло.
Когда я впервые с ним принял участие в этих ралли, он мне перезвонил на следующее утро:
Твои жирные следы от пальцев я сейчас вот вытираю, засрал все стёкла в машине. Вёл себя, как безобразный бобёр.
Бобр. Я хотел выйти.
Через окно
В то время я работал на Октябрьском поле в журнале. То ли дизайнером, то ли «Серёжа, я тут что-то нажала и всё исчезло». А Серёга жил в Выхино рядом со станцией «Ждань Господня», где людей больше, чем асфальта. Где не то что плюнуть, поссать негде.
В один из дней мне пришёл от него звонок:
Серый, срочно приезжай, мне плохо. Мне так плохо, что плохо это плохое слово, не отражающее ничего из того, как мне реально плохо.
Хорошо, что звонок пришёлся на вечер, я быстро собрался и полетел спасать кореша. В прошлой жизни я точно был или Чипом, или Дейлом. Спасение всех подряд было моим основным хобби. Надеюсь, те, кто уцелел от моего благого вторжения в их жизни, в Аду будут не сильно пинать.
Через час, выплеснувшись из вагона метро вместе с людской биомассой, я оказался в Выхино. Зима кружила своё кружево, ветер блоуз, мама, джаст килл зэ мэн. И тут мне захотелось ссать. Первый звоночек. До серёгиного дома идти было минут 7 максимум. Но стужа и позёмка только усиливали метаболизм.
Смешно, как перепуганный перекати-полем тушканчик, я прыжками бросился к его дому: «Должен успеть!»
Оказавшись у подъезда перед кодовым домофоном, доступ к которому не знал вообще и в принципе, я стал судорожно набирать его телефонный номер. Нокиа скукожилась от холода, сенсорный экран не реагировал, а напряжение ниже ремня усилилось.
Ну бери трубу же! Быстрее же! Я же уже тут же!
Покрасить снег жёлтым не было никакой возможности: кругом были, шли, стояли, курили люди. Как рядом, они, оказываются могут быть в трудную минуту.
Я тыкался в Нокию, добиваясь от этого гробика хоть какой-то реакции, как к подъезду подошла молодая беременная девочка.
В паху у меня уже так пульситровало, что джинсы, то оголяли шнурки зимних ботинок, то с заиндевевшим грохотом обрушивались вниз.
Я помог ей подняться на крыльцо.
Придерживая рукой животы она свой, я свой, мы понимающе переглянулись. Наконец-то она, пробежав пальчиками по кнопкам домофона, открыла этот Сезам.
Я резким движением отбросил её в ночь, рванул дверь на себя и прыгнул к лифту. Истерично нажимая кнопку вызова, я приложил ухо к закрытым створкам дверей: едет!
Внутри шахты что-то скрежетало, скрипело, стонало, но опускалось, пока не разверзлось.
Я ворвался в пустоту кабины.
Молодой человек, подождите меня, пожалуйста, в свете падающего из лифта света возникла будущая мать.
Я обернулся со сжатыми скулами и вытаращенными глазами, по лицу гуляли желваки, лоб покрылся испариной, пальцы плясали Святого Витта по всем кнопкам, включая музыкальную паузу с «Колокольчиком».
Вам плохо Может быть, скорую вызвать во взгляде женщины дребезжала нешуточная тревога.
Себе вызови! двери сомкнулись, и меня понесло вверх, к спасительной квартире.
В дверь я ломился так, что по всей площадке из восьми квартир зашуршали звуки закрывающихся на дополнительный оборот соседских дверей.
За моей целевой дверью что-то зашаркало, роняя табурет.
Серёга, быстрее! Ещё! Ты замечательно идёшь! Ты лучше всех идёшь! Только медленно…
Кто там
Тут даже мочевой пузырь захлебнулся от гнева.
Это мы, тимуровцы. Нанесли вам воды и собираемся вырезать Красную Звезду у вас на жопе!
Кто там
Ыыыыыы! У меня водка!
Пароль сработал всенемедленно, дверь открылась, а Серёга отшатнулся со словами: «Эксбиционист!»
Я с растопыренной ещё в лифте ширинкой ворвался в храм Фаянса и Зеркала.
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой.
Стихи выплёскивались из меня, лицо разглаживала расползающаяся улыбка оргазма. Вернулись слух и сознание. И звуки.
Звук наливаемого на кухне в стопочки антизамерзателя «Праздничная». В спину вернулось тепло.
И тут о кафель что-то бряцнуло. Я счастливо обернулся на полу валялась «Нокия» с треснувшим экраном. В душе зашелестела виноградная лоза: Серёга был яростным поклонником этой финской марки и других не признавал. Человек без «Нокии» для него не существовал. Поэтому он постоянно меня снабжал этими горбатыми уродцами, настройки которых не знали толком даже производители.
Квартира представляла из себя взятие Бастилии.
Разрубленная туристическим топориком мебель, перевёрнутая в центре пальма, с вывалившимся комьями земли, рахераченная немецкая железная дорога гордость и лелейность серёгиного детства.
Монитор валялся на полу, системный блок был раскурочен, из его нутра торчали обрывки проводов. Пара «Нокий» являли собой точку разборки.
Тебя грабили
Нет.
А почему всё так
Всё вышло из-под контроля.
Всю неделю я после работы ехал к нему. И морально поддержать и доставить чекушку, вымоленную у меня всеми прилагательными.
Через несколько дней он вызвал своего знакомого врача, который вывел его из запоя. Врач почему-то разговаривал шёпотом, двигался плавно, не смотрел в глаза. Так себя ведут уборщики в клетках с хищниками.
Серёга уже больше 10 лет не пьёт и счастлив. С той квартиры он съехал в тот же месяц, оставив только голые стены выносить было уже нечего.
Лет 8 назад он с радостным тембром прокричал в трубку:
Ну что, бухаешь
Банку пива попиваю тихонько.
Нет! Ты бухаешь!
Да нет же, одна баночка пива, попиваю вот.
Да знаю я тебя! Нажрёшься сейчас, как скотина, и понесёшься в лифте кататься с членом наперевес. Ты извращенец! Тебя надо изолировать от общества.
Я же всего одну банку пива купил!
Усыпить нахуй! И пепел развеять!
Над выхинскими высотками…
И вот как отрезало не пью пиво с тех пор, не лезет.
Жду теперь от него звонка: «Ну что, куришь»
А то я курить собираюсь бросать, а позвонить мне он никак не догадается.
Логвинов