Истории из жизни реальных людей
Хрустнули они так жалобно.
-Хряяясь, — как будто заправский плакальщицы на похоронах.
Наушники жалко, себя жалко. Денег тоже, их как-то особенно.
То не гарнитура была, но практически ветеран и де юро — инвалид.
Трижды отнятые в боях у кота Мольберта, дважды тонувшие и раз пять везде, где можно, забытые. В какой-то подворотне купленные, неубиваемые. Почти талисман.
Фильм «Выживший» по итогам их жизни смело можно снимать, и без экспертизы будет понятно, кто тут Ди Каприо.
А тут такая нелепая смерть.
Но зашевелились во мне рукастые, пролетарские гены. Дядьки, да тетки встали в хороводы нитями ДНК, воззвали к совести и голосу предков. Особенно старался блок нуклеотидов некой, предположительно южной ветви.
Прям чувствовалось, как троюродный дед по маминой линии в ритме семь-сорок возмущенно выкруживал :
-Таки думай, Полина, думай. И дядя Сёма говорит тебе за мозг, а не за удачную тазобедренную композицию.
Ты делаешь позор и нерви дяде Сёме, Полина. Если бы дядя Сёма сейчас воскрес, то немедленно би снова умер от стыда посреди полного здоровья!
С таким флешбеком в генеалогии сложно просто купить что-то новое. Хочется биться до конца.
Пошла скрести по сусекам. Они откликнулись горой ненужного хлама, вплоть до разводного ключа и ножовки ().
Но универсальное средство спасения всего от всего там тоже было.
Изолента, радость Брюса Уиллиса и предположительно Роскосмоса.
И вуаля. Реаниматологи в действии, живые мертвецы часть пятая. Дольче плачет над Гобанной, а дядя Сёма блаженно сучит ножками на облачке.
Фигня, что одно ухо у наушников теперь ниже другого. И эхо богатырское фоном, потому что у Полиночки ручки хоть и золотые, но растут из неожиданных мест.
Зато копеечка лишняя в дом. На яблочко, на витамины.
Полина Иголкина